Вопреки свои ожиданиям, Данила заснул легко и быстро, чему поспособствовала тяжелая работа, и мог бы даже проспать побег, если бы не разбудили рано утром.
Инженер открыл глаза и увидел в предрассветных сумерках лица двух десятков узников, глядевших на него выжидающе и с надеждой. Усатый товарищ подговорил, как и велел Данила, около двадцати человек. Больше — есть шанс, что кто-то выдаст. Но чтобы на побег пошел весь лагерь, нужна первая партия, которая увлечет за собой остальных.
«Давайте мне ремни», жестами показал Данила. Некоторые оказались подпоясаны веревками — еще лучше.
Инструмент для побега был предельно прост: железный лом, к центру перпендикулярно привязана жердь из лежанки. Таких на скорую руку сделали четыре. Пятый лом Данила использовал для А-образной конструкции наподобие землемера, одна ножка — лом, вторая ножка и перемычка — деревянные. Вольтажа он не знает, все, что известно — напряжение зашкаливает, изоляции в виде длинной жерди, к тому же не совсем сухой, может оказаться недостаточно… Но и небольшой, размером с две головы, булыжник инженер себе присмотрел.
Когда все было готово, на востоке заалел рассвет. Пора. Сейчас или никогда.
Заговорщики подобрались поближе к электроограждению, попутно тихо будя и вводя в курс дела других заключенных.
Данила оказался в трех метрах от ограды. Вокруг него — пустота, на нем — десятки взглядов. Получится или нет?
Инженер подошел поближе. Провода, чтобы не сказать кабеля, толщиной с мизинец, четыре штуки. Первый — в двадцати сантиметрах над землей, остальные — через каждые шестьдесят сантиметров. Судя по всему, пролезть между двумя проводами, не касаясь их, невозможно даже для циркового гимнаста: тело человека отлично проводит электричество, даже если торс не коснется проводов, между телом и проводами будут слишком маленькие просветы, при диком напряжении, способном обуглить плоть, дуга проскочит — и капут. Ведут эти провода в неприметную кабинку неподалеку от мельницы, что внутри — неизвестно, однако инженер пришел к выводу, что электроэнергия вырабатывается именно там.
Что ж, если повезет — электрическая дуга станет ключом к побегу. Данила поставил свой «землемер» на ножки в двадцати сантиметрах от ограды, аккуратно уронил верхушку вперед и еще успел поднести руки к лицу, защищая глаза.
Раздался дикий треск, по толпе прокатился испуганный возглас, узники, освещенные синим мерцающим светом, отступали, осеняя себя неизвестным жестом. Данила отошел на несколько шагов и рискнул посмотреть на дело своих рук.
Электрические дуги вились и извивались, выходя из лома и входя в три нижних провода. В глазах от нестерпимо яркого света дуг началась резь, выступили слезы, и в этот момент второй провод снизу лопнул: место соприкосновения с миниатюрной молнией раскалилось и расплавилось. Несколько секунд спустя та же судьба постигла первый и третий и все внезапно прекратилось: цепь разомкнулась. Единственный уцелевший провод, протянутый в двух метрах над землей — уже не преграда. Создатели электроограды, видимо, понятия не имели о такой известной каждому монтеру-высоковольтнику штуке, как пережиг. Повезло, что остальные «инструменты» не понадобились.
Данила длинным шестом отбросил свой «землемер», светящийся от накала в нескольких местах, от уцелевшего кабеля и растащил перегоревшие в стороны, следя, чтобы они не замкнули друг на друга.
— Вперед! — крикнул он, махнув рукой в сторону темнеющего в нескольких километрах леса.
Толпа медлила, и тогда инженер решился. Кто кольчугу сделал — на том ее и испытывают. Пригнув голову, он бросился в проделанный проход.
Ничего не случилось, и тогда пленники пришли в движение. Люди хлынули в проход, благо большое расстояние между столбами позволяло проходить по пять человек сразу.
Усач отделился от толпы и хлопнул Данилу по плечу, прямо сияя от восторга. Он что-то сказал в сильно приподнятом ключе и буквально поволок инженера к лесу.
Однако уйти тихо не получилось. Раздался шум и гам со стороны «трансформаторной» будки, взвыл горн, трубя тревогу. Почти сразу за этим беглецы напоролись на патрульный отряд орков.
То ли семь, то ли восемь этих громил спешили навстречу, держа оружие наготове, и Даниле показалось, что внезапно на их рожах появился страх. Шутка ли — две или три тысячи заключенных оказались на свободе.
В толпе раздались непонятные, но весьма воинственные кличи, в лучах восходящего солнца сверкнули лопаты и кирки. По меньшей мере каждый десятый внезапно оказался вооружен, и Данила понял, что идея втихаря вынести из карьера инструмент, годящийся для боя, пришла не ему одному, даже удивительно, что охрана такое прощелкала.
Орки в считанные секунды оказались окружены жаждущей мести и крови толпой. Полтора десятка узников погибли в первые же мгновения боя от ударов чудовищных палиц, но затем патруль оказался погребен под кучей из людских тел, на них посыпались удары кирок и ломов, безоружные люди висли на руках и оружии орков, били кулаками, пинали. Гады гибли один за другим, словно жуки среди полчищ муравьев. Одному из них удалось расшвырять повисших на нем людей и еще раз взмахнуть палицей, уложив сразу двоих, но затем и этот пал под градом ударов.
Данила, не пострадавший в свалке, побежал дальше, усач при этом успел подобрать увесистую кирку одного из погибших узников. Вдали послышались звуки рожков и кабаний визг.
Преследователи догнали толпу, когда до леса оставались считанные сотни метров. Позади затрещали выстрелы, раздались крики. К счастью для большинства беглецов, кабаньих всадников было всего-то сотни полторы или две, потому им пришлось довольствоваться только стрельбой в спину да охотой на отставших. Человек триста или четыреста погибло, но по меньшей мере две тысячи узников достигли леса.
Здесь вся толпа, поперекрикивашись, разделилась на маленькие группы. Данила догадался, что, вероятно, до спасения еще далеко: впереди беглецов ждет роль добычи в кровавой охоте.
Товарищ сразу повел инженера подальше от других беглецов. Его план Данила понял: преследователи будут в первую очередь охотиться на большие группы, вдвоем у них шансы повыше.
Усач, видимо, чувствовал себя в лесу как дома, к тому же в нем угадывалась военная выучка: не паникует, спокоен и расчетлив. Им удалось без происшествий пройти километров, наверное, с десять. За это время Данила пару раз слышал, как неподалеку разгорались бои беглецов и преследователей. Заканчивалось каждый раз гибелью узников: похоже, перед орками и мелкими уродами задача вернуть пленников в лагерь не стояла. Усач, слыша крики гибнущих людей, только мрачно бормотал что-то себе под нос да мстительно хмурился.
Часа через два они наткнулись на ручей и двинулись по нему, чтобы сбить со следа возможную погоню. Вскоре усач нашел, что искал: мощное дерево, похожее на дуб, но с листьями другой формы. Одна из толстых нижних веток нависала прямо над ручьем.
«Залезаем», жестом показал он Даниле и сложил руки в замок. Инженер с подсадки сумел дотянуться до ветки и повис на ней. Собравшись с силами, подтянулся и вскарабкался наверх. Усач тем временем достал из-за пазухи моток веревки — запасливый, однако, не иначе, и сам готовился к побегу — перебросил ее через ветку и по ней залез наверх. Затем они осторожно проползли по ветке к стволу и спрятались среди листвы. Усач лезвием кирки разрезал веревку надвое и протянул половину Даниле, жестами велев привязаться, затем привязался сам и подал пример правильного поведения, почти моментально уснув.