Строители убежища в начале пошли по накатанному пути: окна и двери заложили кирпичом и заштукатурили. Однако такая защита показалась людям недостаточной, и на общем собрании было принято решение навалить на стены земляной вал. Слава богу делать это пришлось не вручную. На близлежащей стройке обнаружился бульдозер. Он то и сделал почти всю работу, укоротив четырнадцатиэтажное здание на один этаж, который вместе со спортзалом утонул в глубине рукотворного холма. Машина и сейчас стояла невдалеке от дома. Правда, больше она не могла быть полезной людям. Сломалась в самом конце работ, а запчастей, естественно, взять было негде. Вот и застыл гусеничный «Катерпиллар» как монумент во славу борцов за лучшее будущее этого мира.
Оторвав взгляд от бульдозера, я поглядел на небо. Вроде чистое. Смертоносных туч пока не видно. Наблюдатели Крайчека, несущие службу на крышах, должно быть заметили их издалека и заранее подали сигнал. Молодцы! В убежище заблаговременно прибудут все кому положено, все, у кого нет противогазов. Эх, жаль, до складов химзащиты я пока добраться не могу, а то бы мы живо решили эту проблему.
— Поторапливайтесь, друзья, поторапливайтесь!
Томас стоял рядом и как регулировщик руководил жиденьким людским потоком, текущим к массивным грубо, но зато надежно сваренным дверям. Бункер имел еще два входа. Тот, возле которого мы стояли, был самым широким, удобным и нестесненным тисками шлюзовых камер. Именно поэтому женщины с детьми и люди преклонного возраста предпочитали именно его.
— Пошли, — я толкнул Крайчека в бок. — Народ и без тебя знает куда идти.
— Ничего ты не понимаешь, — шикнул он на меня. — Люли должны видеть, что их лидер с ними, что он болеет и заботится о них.
— Это тебя в Лэндли научили или своим умом дошел?
— Я бы сказал процесс был ком-би-ни-ро-ванным, — американец по слогам произнес сложное слово.
— Вон оно как, — протянул я и перевел взгляд на приближающуюся Нину. Та подотстала, так как заглянула в их с Томасом комнату. Предвидя длительную отсидку под землей, биолог захотела полистать кое-какие свои записи.
— А вот и я. Теперь можно идти. — Нина наивно предположила, что мы ожидали именно ее.
— Да, пожалуй, — Крайчек поверх головы жены поглядел на последних, слегка припозднившихся колонистов, уже почти поравнявшихся с нами.
Как только Нина, пожилая женщина с маленьким мальчиком, должно быть внуком, и молодая семейная пара юркнули внутрь, Томас взял в руку кусок водопроводной трубы, который был приставлен к дверному косяку, и несколько раз ударил по подвешенному рядом обрезку швеллера. Три гулких удара разнеслись по опустевшему лагерю. Это был сигнал означавший, что главные ворота убежища закрываются. Теперь если кто-либо пожелает попасть внутрь, то сделать это он сможет только лишь через два узких резервных хода оборудованных примитивными шлюзовыми камерами. Оба они располагались с другой стороны здания. Один вел к мастерским, второй глядел прямо на недостроенные Южные ворота.
— Вот теперь действительно все, — Крайчек захлопнул толстую металлическую дверь и с силой потянул ручку на себя. Когда створка основательно вдавилась в резиновый уплотнитель, Томас задвинул засов.
Внутри горела тусклая электролампочка, пахло плесенью, человеческим потом, дымом и подгоревшей кашей. Еще несколько лет назад вся эта экстремальная экзотика у любого нормального человека вызвала бы чувство неприязни, если не отвращения. Но теперь… теперь все изменилось. И этот прогорклый подземный мир превратился в оазис жизни и безопасности, стал тем, что мы с теплотой именуем домом.
Когда-то в этом здании все было по-другому. Я не знал как, так как люди Крайчека перестроили его без моего участия. Попав сюда первый раз, я увидел неоштукатуренные, но довольно умело сложенные толстые перестенки. Кстати они и нынче точно такие же, грубые и прочные, красуются мозаикой из, как минимум, четырех видов кирпичей. Стены делят бывший спорткомплекс на три части: тамбур, где мы сейчас и находились, кухню и большой обеденный зал. Другие жилые и подсобные помещения, включая санчасть, кладовые, емкости для воды, находились в здании примыкающей четырнадцатиэтажки. Пройти туда можно было через два прохода, пробитые в стене.
Еще из коридора я услышал монотонный гул множества голосов и звон металлической посуды. Оно и понятно, сейчас в убежище собралось все местное население за исключением, пожалуй, лишь тех немногочисленных часовых, которые в противогазах и ОЗК остались нести вахту на стенах.