— Я же объявил, что он завтра уйдет, — засомневался Крайчек.
— Посадите его на пару-тройку дней под арест, чтобы глаза не мозолил, — придумал я.
— А как же воспитательный момент? — не унимался Нестеров. — Прилюдное изгнание преступника это отменный урок для всех остальных.
— А ты, батенька, оказывается садист, — покачала головой Нина.
— Скорее инквизитор, — парировал милиционер. — Всю ересь на костер, причем с искренней верой в правоту своего поступка.
— Если уж так необходимо, посажу его в БТР связанного и с кляпом во рту, — то ли в шутку, то ли всерьез предложил я. — Пусть народ думает, что я Сергея на тот свет конвоирую. А вы по этому поводу храните гордое молчание.
Некоторое время все действительно молчали, словно репетировали. Единственное, что позволили себе отцы-основатели, так это обмен быстрыми многозначительными взглядами.
— Ну как, годится? — я решил подтолкнуть их к верному решению.
— Я за, — первой согласилась Нина.
— Мы тоже, — хором поддержали ее Горобец и Ковалев.
— А я не уверен… — начал было майор, но его перебил Крайчек.
— Ладно уж, сделаем как ты, Максим, предлагаешь. — После этих слов Томас обратился к Нестерову: — Майор, отведешь Блюмера в подвал и запрешь. Объяснишь, что его изгнание откладывается на три дня. И все, больше ничего не говори, пусть помучается, поломает голову что тут и к чему. Да, вот еще что… Автомат его спрячешь у себя. Смотри, чтобы не пропал.
— Подчиняюсь воле большинства, — милиционер поднял руки. Сделал Нестеров это как-то уж очень резво, отчего мне подумалось, что финал этой истории все же устроил его, снял камень с души.
Майор встал и ушел. Он изъявил желание поскорее справиться с порученным ему заданием. Сказал, что чем раньше упрячет преступника под замок, тем спокойнее всем будет. Блюмер, мол, сейчас в состоянии аффекта, черт его знает, что может вытворить. Не думаю, что Сергей действительно представлял угрозу. Скорее Нестеров почувствовал себя неуютно в нашей компании. Мы все тут такие белые и пушистые, а он один палач с руками по локти измазанными в кровь невинных жертв.
После ухода милиционера мы еще долго сидели. Сперва вчетвером, потом к нам присоединился профессор Дягилев и архитектор Хлебников. Оба они были наслышаны о случившемся и оба поддержали наше решение дать Сергею шанс.
Мало-помалу беседа отошла от недавнего происшествия, потом от событий последних лет, и мы хорошенько повспоминали былое житье-бытье, былой мир. Хлебников с Ниной даже попробовали в два голоса затянуть песню. «Черный ворон» у них хорошо получился. Натурально так, по-фронтовому. На столе лежало оружие, исполнитель был одет в старый офицерский китель, а исполнительница вся в бинтах и синяках. Так что ни дать, ни взять бойцы после жестокого боя. И происходит все это году так в сорок третьем, где-нибудь на Курской дуге.
Надо сказать, что под протяжные звуки их голосов я и поплыл. Глаза стали закрываться, мысли путаться. Последнее, что я в этот день четко запомнил, были слова Крайчека: «А ну, мужики, покажите полковнику где он может прилечь».
Глава 3
— Максим… Максим! — Кто-то тряс меня за плечо.
— А? Что? — Я резко вскочил, с ходу хватаясь за автомат.
— Да нормально все, успокойся, — Нина сидела рядом на корточках, а возле нее стояла зажженная керосиновая лампа. — Я тебя разбудить пришла, не то завтрак проспишь.
— Спасибо, Ниночка, — я расслабился и протер рукой глаза. — Бр-р-р… Чушь всякая снилась. Как побитый сейчас. Правду говорят: после сорока всю ночь спал, а чувство такое, будто пил и гулял.
Женщина улыбнулась:
— Не думаю, что тебе удалось выспаться. Мы ведь вчера допоздна засиделись, а сейчас восемь утра. Так что дрых ты от силы часов шесть.
— Да-да, — согласился я.
К этому моменту я уже более или менее раздуплился и мог оглядеться по сторонам. Ночь я провел в общей комнате. Когда-то это была гостиная одной из квартир первого этажа четырнадцатиэтажки, той смой, что вместе со спортзалом и образовывала убежище. Нар здесь не было. По периметру комнаты лежало с десяток ватных и паралоновых матрасов. Ну а мне, должно быть как гостю, достался мягкий, пружинный. В комнате мы с Ниной сейчас были одни. Весь народ уже давно пробудился и ушел. Только я один что-то заспался. Видать Крайчек это сразу заметил и послал ко мне дневального, который и должен был прокричать «Рота подъем!».
— Сейчас, Ниночка, я уже встаю. Свету бы добавить, а?