Когда соседка чуть пришла в себя, Тёна с металлом в голосе негромко спросила:
– Теперь объясняйся. Быстро. Пока я не подняла шум.
Наташа на это шумно задышала. Телефон уже погас, поэтому можно было только догадываться, что она ещё и начала нервно дрожать. Пауза затянулась, и наконец Наташа из себя выдавила:
– У меня острая аллергия на ментол. А эта дурацкая сигарета ментоловая. Я потому сразу и сбежала, вот только не думала, что приступ будет настолько сильным.
– Надо идти к врачу, – подвела итог Тёна. – Это ты сейчас сбила приступ. А если повторится?
Наташа встретила совет бурным отказом:
– На фиг надо! Узнают, и Соня выставит меня сама знаешь кем. Выступала против курения из трусости, а не из-за принципов. Лучше рискнуть.
Было ясно, что соседку не убедить. А время утекало, как песок сквозь пальцы: сколько ещё Наташу будут ждать, прежде чем задумаются, куда она подевалась? Позор, насмешки, страх «выпасть из коллектива»… знакомо. Как говорил Мастер Александр? «Помогай только тогда, когда действительно необходимо – но если нужно, помоги не жалея?» Что ж, есть ещё один вариант, зачем обеим понадобилось срочно идти в медпункт… Быстро, пока решимость не испарилась, Тёна достала из тумбочки нож для бумаги, резко выдохнула и полоснула себя по руке.
Наташа от неожиданности негромко вскрикнула. Тем временем Тёна кинула ножик перед окном, подождала несколько мгновений, чтобы немного красных капель попало на тумбочку и подоконник, промокнула кровь платком и бросила его рядом с «виновником происшествия». После чего зажала руку сложенным в несколько раз полотенцем и бросила Наташе:
– Чего смотришь? Руку я порезала, и сильно. Одна не дойду, так что собирайся, и быстрее! Зонтик держать будешь.
В медпункте девушек встретила пожилая медсестра, осмотрела рану и деловито начала её обрабатывать. Всем своим видом и лёгким брюзжанием демонстрируя, что наплевавшие на своё здоровье балбесы обоего пола ей уже изрядно надоели. Получалось у неё так замечательно, что Наташа и в самом деле решила: женщина просто пожалела раненую и поэтому заставила обеих остаться под присмотром до утра. Чтобы не возвращались под дождём в темноте. Тёна, может, в это тоже бы поверила… Если бы сама, пока тётка бинтовала ей руку, не объяснила женщине в двух словах, что Наташа отравилась, когда на спор курила сигарету. И не получила в ответ уважительный шёпот:
– Молодец, дочка.
Как-то само собой получилось, что после ночного приключения девушки сдружились. И также сами собой прекратились споры. Несколько раз Тёна останавливала начинавшую распаляться подругу… А потом Наташе ругаться тоже надоело. На Сонину очередную подначку она пожала плечами, коротко высказалась:
– Пусть каждый живёт, как ему хочется, пока это не мешает остальным. И если тебе так нравится командовать и найдутся те, кто будет тебя слушать – не жалко.
Уже на следующий день оказалось, что у бывшей противницы ничего не вышло: подхалимы быстро начали смотреть на новоявленную «начальницу» со смесью неприязни «чего опять раскомандовалась» и недоумения.
Дискотеку пришлось отменить. И чтобы хоть как-то это компенсировать, едва вернулась тёплая солнечная погода, купаться отряды водили чуть ли не по два раза в день. Тем более что раскинувшийся рядом с санаторием пруд быстро прогревался, был хоть и широк, но не очень глубок, а дно и берега имел песчаные. Эдакий природный бассейн. Правда, Тёне с Наташей барахтанье надоело на третий день, хотя купаться обе любили. Но одно дело время от времени, для собственного удовольствия – и другое дело постоянно, как на зарядку по утрам и вечерам. Вроде полезно, вроде интересно… Приелось. Потому обе вместо воды расстилали покрывала чуть в стороне от остальных и нежились на солнышке. Особенно старалась Тёна, с белой завистью разглядывая загар, несмотря на начало лета, уже ровно покрывавший и так смуглую от природы подругу. Её-то, в отличие от Наташи, на майские праздники возили на дачу грядки вскапывать. И похвастаться Тёна могла только следами от коротких рукавов и выреза футболки.
На небе ни облачка, но от воды приятный ветерок. Пахло соснами, горячей травой, раскалённым песком… Тёна прикрыла глаза и словно растворилась в окружавшей её безмятежности и накатившей лени. Внезапно набежала тень. Девушка открыла глаза и увидела, что приятное ничегонеделание прервал парень на год старше, из соседнего отряда. Подошёл и стоит рядом.
– Девчонки, в волейбол не пойдёте?
– Уйди, противный, – потянулась Ната. – Не загораживай свет мироздания.
– Ну, как хотите. Только зря.
Всем видом парень демонстрировал, что девушки совершают сейчас самую большую ошибку в жизни. Возвращаясь к приятелям, он несколько раз оглянулся, но подруги даже не сдвинулись. Только Тёна махнула рукой, мол, давай, проваливай быстрее. Наткины ухажёры надоедали им с завидной регулярностью. Ладно бы была модной блондинкой – так ведь черноволосая! Не останавливало даже то, что кавалеров отгоняли временами довольно грубо.
– Настёна, может, действительно зря?
Наташа оперлась на локти и посмотрела на импровизированную волейбольную площадку на краю пляжа. Тёна мысленно вздохнула: такое обращение ей всё-таки нравилось не очень. Хотя пора бы уже привыкнуть. До Тёны подруга её имя сокращать не хотела. Отзываться на Настю отказалась уже она. Вот и пришлось искать компромисс… Всё равно немного раздражало.
– Ага, выиграем ведь. И ещё хуже станет. Мало тебе фехтовального кружка?
Теперь пришла очередь вздыхать Наташе. Занятия фехтованием организовал вожатый Женя. Весёлый парень с неунывающим характером, по рассказам уже ездивших сюда соседок по домику, проводил в лагере не первое лето. Каждую смену привозил с собой несколько учебных шпаг, маски и устраивал спортивную секцию. Причём набирал туда не только парней, но и девушек. Занятия обычно проводились на большой площадке для построений – в тесный душный спортзал загнать всех могла только непогода. И потому зрителей всегда собиралось изрядно, особенно пока девушки не надели маски и бесформенные защитные костюмы, а разминались в футболках и шортах. Сравнивали, комментировали, приглядывались к интересным парням и девушкам… Наташа, с её совсем взрослыми округлостями, толстой косой и талантом схватывать всё на лету, с первого дня занятий стала самой желанной целью для всех мальчишек смены.
Приглашала Наташа в секцию и подругу – но Тёна категорично отказалась:
– Я там ещё на вводное занятие заглядывала, и потом раз или два. Не моё совершенно, железками махать.
При этом в душе Тёна безумно завидовала парням и девушкам, которые так лихо сходились на шпагах. Особенно если уже занимались фехтованием до этого. И нехотя признавалась сама себе, что завидует, боится выглядеть глупо со своей ещё угловатой фигурой вчерашнего подростка, где будущие формы и выпуклости едва намечаются. Особенно рядом со столь шикарно выглядевшей подругой: ведь занимались обычно в шортах и майке, где всё видно и понятно с первого взгляда.
– Да… Ты права. Если что-то не нравится, лучше и не начинать, – Наташа чуть касаясь провела пальцем по коже Тёниной спины. – Давай, пока собираться не начали, поплыли ещё разок? Заодно охладишься, вон, спина начала краснеть, – и, не дожидаясь ответа, Наташа схватила Тёну за руку и потащила в воду.
Тёна так старательно себя убеждала: никаких особых секций, особенно фехтования, нет… Когда за два дня до окончания смены Наташа отозвала подругу в укромный уголок и заговорила о вожатом Жене, понадобилось время, чтобы понять: почему Натка говорит о чужом вожатом, с которым вроде видишься только на утренних линейках, как о хорошо знакомом человеке?
– Тёнка, ты знаешь… кажется, я влюбилась! Да, да, в Женю!
– Ну, Натка… ты даёшь…
После чего попыталась объяснить подруге, что таких «хвостиков» у Жени наверняка бегает каждую смену не меньше десятка. И, вспомнив очередной подсмотренный в памяти Олега эпизод, добавила: