У передних линий какой-то сержант попытался его остановить, видимо, приняв за раненого или тронувшегося:
— Стой, браток, куда ты?! Назад, мы отходим!
Данила медленно перевел на него взгляд.
— Ты хотел сказать — убегаем, бросив все?
— Но мы ничего не можем сделать с Ним! Он уже убил десятки кавалеристов, которые пытались его взорвать и сжечь — все впустую! Ничто его не берет, это вожак драконов! Тварь выдыхает огонь и пар со всех сторон, и бочонок с волшебством под него не подбросить, кто пытался — уже мертв! Рыцари почти все погибли на правом фланге, степные орки выдохлись и заблокированы в лесу — а мы, мы-то что можем?!
— Так там всего лишь дракон, да к тому же один? Пф-ф-ф. Будет шестнадцатым.
Данила взглянул туда, куда указал сержант. По полю от позиций противника медленно полз еще один дракон, который действительно выглядел больше других.
Присмотревшись, инженер понял, почему. На обычного дракона понавесили дополнительную броню, защищающую борта и колеса, спереди — натуральный бульдозерный нож, сзади толкают орки-людоеды — да и то, едва ползет. Двигатель же немощный. Но идея хороша: гоблины сделали совершенно правильные выводы из предыдущих потерь, осознав, что именно днище — самое слабое место парового танка, и оснастили его экранной броней, мешающей забросить фугас под колеса. Однако у Данилы есть еще одно средство.
Семьсот метров.
Инженер вышел в самый передний ряд и побрел, волоча ушибленную где-то ногу, дальше. Отойдя на десять шагов, обернулся:
— Кто-нибудь, передайте командиру онагров, чтобы перестал стрелять — а то еще меня накроет ненароком.
— Это колдун, колдун! — послышался шепот в толпе.
Дракон медленно ползет, натужно пыхтя и выдыхая через раструб на конце носовой штанги пар. В добрых четырехстах метрах позади него ползут еще три дракона — вроде бы, это все, что у гоблинов осталось. И армия серой чумы там же, позади, потрепанная, поредевшая. Впервые во всей этой войне основательно хлебнувшая собственной крови полный ковшик.
— Дальше будет только хуже, — негромко сказал Данила, обращаясь к гоблинам, хоть и понимал, что они его не слышат.
Шестьсот метров.
Разумовский присел и сбросил на землю ранец, достал снаряд, зарядил ружье. Затем, чуть подумав, достал второй, последний, разломал его, благо клей слабый, разбросал секторы поддона вокруг, а бронебойный дротик зашвырнул куда подальше, в кучу трупов.
Гоблины выиграют эту битву так или иначе, и ружье Данилы попадет к ним — но они не поймут, как стрелять из него подкалиберными дротиками. Для них это просто ружье огромного калибра, главный же секрет — ПОБС — им достаться не должен.
Он встал, взвалил оружие на левое плечо и пошел дальше.
Пятьсот метров.
А стрелков на крыше дракона нету: он и так сильно утяжелен. И то хорошо, хотя среди толкающих орков наверняка есть командир-гоблин с аркебузой. Данила заприметил догорающего подбитого дракона, мимо которого должен проехать «драконий король»: отличная позиция. Спрячется за ним, подождет, пока тот приблизится, выйдет — и привет.
Главное — сделать это быстро, до того, как его самого убьют. Куда стрелять? Сложный вопрос, весь низ закрыт металлическим бульдозерным ножом, толщина неизвестна. Бить придется в лоб, выше от середины. Какие преграды может встретить там снаряд — неизвестно, но как минимум — лобовая броня, задняя стенка кабинки водителя, передняя стенка кабинки орка-помощника, если это не одна и та же перегородка, потом туша орка, задняя стенка… Хм. В принципе, экипаж можно заменить, но если Данила убьет мехвода, а потом еще и орка, если повезет… Ведь сторонним наблюдателям не будет понятно, что именно в драконе не так. Смерть водителя — практически остановка дракона, и не факт, что его додумаются быстро заменить. Хороший план.
Четыреста.
Данила, спотыкаясь, брел по полю, заваленному трупами, чавкая ногами в алой грязи. В другой ситуации он бы ужаснулся — но теперь ему уже все равно. Дрожь в руках исчезла, сомнения умерли, страх… даже не ушел, просто закончился. Всему есть предел: силам, стойкости, отваге. И способность бояться — тоже не бесконечна. Данила свое уже отбоялся с лихвой, и потому идет навстречу своей судьбе, улыбаясь. Не то чтоб ему сильно весело, но избавиться от тягот — уже счастье, а Данилу Разумовского теперь уже ничто не тяготит. Ноги переставляются с трудом — но на душе легко, и потому он прижимается щекой к холодному металлу бронебойного ружья и улыбается.
Триста метров.
Данила оглянулся. Войско уже не отступает, десятки тысяч глаз следят за каждым шагом невысокого человека с тяжелым драконобоем на плече, одиноко бредущего навстречу дракону. Взгляд налево — там с холма скатываются ошметки очередной атакующей волны, им вслед звучат разрозненные выстрелы, всего пять или шесть. А ведь не взяли, сволочи, не взяли. Последние защитники холма еще стоят. А справа — лесок, где засели высшие орки. Они тоже выдохлись, заблокированы в лесу стрелками. Но если уничтожить дракона — гоблинов ожидает изнурительный бой со всеми, кто еще способен сражаться.