Все так. Только массовый гипноз вряд ли был применен именно в «Инкубаторе». Размышляя так, Филипп Берч оперировал словом «эксперимент». «Инкубатор» был экспериментом. Гипноз его подопытных – тоже эксперимент, тоже опыт, а это – перебор. И если его применили ко всем курсантам, то это уже программа.
– Ты слышишь, что говорят тебе эти люди?
– Да.
– Повтори.
– «Проект «Организованный резерв» закрывается. Несмотря на это, тебя могут нанять политические конкуренты создателей проекта. Ты должен беспрекословно выполнять приказы твоих работодателей».
Перед Берчем встала дилемма. Забегая вперед, он как бы отмахнулся от самого факта кодовой фразы, – конечно же, Виктор узнает ее. Размышления Филиппа были не в его пользу, поскольку на чаше весов лежал профессионализм русских последователей Джеймса Брэда. Если отменить их установку и применить свою, аналогичную, то это будет называться перепрограммированием. А это не всегда правильно. Берч склонялся к «чистой» установке. Но опасался одного: что-то могло ускользнуть от его внимания. Это походило на инородное тело в сложном механизме; последний просто мог сломаться в самый ответственный момент.
Он остановил Виктора, попутно решая еще одну проблему: если тот повторит кодовую фразу вслед за русским суггестором, не запустится ли «механизм подчинения» в этот самый момент? То есть в состоянии гипноза. Тогда как это необходимо сделать в состоянии бодрствования? Он мог узнать фразу, попросив Скобликова написать ее на листе бумаги, не произнося ее. Но что, если, повторенная дважды, она отменит установку? Нет, это уже слишком. Берч перегрузил себя сомнениями.
С другой стороны, нет разницы, когда запускать процесс «активизации», сейчас или через неделю. Не через год же. Среди специалистов существует мнение, что жизнеспособность установки не превышает одного года. Берч был не согласен с этим. Существовали прецеденты (и он знал о них), когда кодовая фраза работала по прошествии шести лет. Ведь хранится она в памяти, этаком морозильнике, где, если не выдернуть вилку из розетки, продукты лежат сколь угодно долго. Впрочем, это было неудачное сравнение, и Берч вернулся к простому. Память. Она хранит даже такие вещи, которые человек хотел бы забыть и дорого дал бы за это. Но память истязает его до гробовой доски. Все это, если вдуматься, называется карой.
«Что делаешь ты и что делают они?»
«Я лежу на кушетке. Мои глаза открыты. Я еще не проснулся по команде. Старший склоняется надо мной. Говорит, чтобы я закрыл глаза. Я закрываю. Я не вижу его. Я слышу того, что помладше: «Если бы он мог видеть то, что я слышу...» Старший перебивает его: «Глупая шутка. Бессмыслица. Ну что же...» Мне слышно, как он потирает руки. «Ну что же, покопаемся в выносных мозгах ГРУ. Слушай меня внимательно. Ты помнишь, как тебя зовут?» – «Да»...
Берч решил вмешаться.
– Ты по-прежнему слышишь меня?
– Да.
Он вложил в руку Виктора гелевую авторучку и открыл книгу (это был роман Дика Френсиса «Движущая сила», который Берч начал читать) на третьей странице.
– Напиши кодовую фразу. Гипнотизер уже сказал ее тебе?
Скоблик походил на «образованного лунатика». С закрытыми глазами он чуть подался вперед и написал: «Если ты такой умный, то почему ты мертвый?»
Берч прочитал рукописный текст, в задумчивости потер подбородок. Ему эта фраза показалась эпиграфом к роману Френсиса, который начинался абзацем:
«Несмотря на то, что я всегда говорил своим водителям, чтобы они никогда, ни при каких обстоятельствах не подсаживали людей, голосующих на дороге, в один прекрасный день они, разумеется, подобрали одного и к тому времени, когда они добрались до моего дома, он был мертв».
Длинное предложение («Неудивительно, – подумал Берч, – что заканчивалось оно смертью человека»), как и сама кодовая фраза. Непостижимо, но русское слово «мертв», начертанное Виктором, оказалось поверх английского печатного: «dead», также означающего смерть.
Стоило произнести кодовую фразу, и в отношении Виктора можно будет сказать уже по-английски: get what your want. Иными словами, «твое желание сбылось». Устная директива – ничто по сравнении с директивой на безусловном уровне.
Но пора выводить реципиента из гипноза. Прежде чем сделать это, Берч обернулся и снова посмотрел в объектив цифровой видеокамеры.
– Когда я досчитаю до одного, ты проснешься, – как всегда глубоким, оттого кажущимся мягким голосом дал установку Филипп Берч. – Ты забудешь все, о чем мы с тобой говорили.