Пилон положил руки на груди и молча погрузился в размышления.
— Ты ужасно, опасный человек, инспектор, — наконец, пробормотал он. — И к тому же не знаешь того, что ищешь. То, о чем ты просишь, невозможно. Если бы было подобное возможно, то не было бы разумно, и если и было бы разумно, то его результаты не были бы такими, как ты ожидаешь.
— Я прошу о помощи. Это правда, что ясновидящий существует?
— Да. Сомневаюсь, однако, что вы, люди сможете достигнуть с ним контакта.
— Не понимаю тебя, Пилон.
— Инспектор, как ты думаешь, почему чувствователи сторонятся человечества?
— Думаю, что это из-за селективного отбора суперличностей, который вы проводите, поэтому-то вы и прилагаете все силы, чтобы ничто не помешало чистоте экспериментов.
— Это не совсем так. Да, при создании чистой расы мы не можем рисковать из-за каких-то контактов сверхличностей с представителями человечества. Их судьба очень необычна, прекрасна, и нельзя, чтобы они попали под шовинистический каток человечества. Ты мудрый человек, инспектор, и поэтому ты должен понять меня. Ты бы передал в руки дебильного ребенка чудесные свойства, которые могли бы впоследствии стать опасным оружием?
— Вы с таких позиций оцениваете нас?
— Да, так мы представляем себе вашу Федерацию. Хороший, здоровый ребенок, но почему-то с детства недоразвитый. Его психика находится на эмоциональном уровне немногим выше элементарных инстинктивных реакций. Он делает бесчисленные движения и размножается, так как ничего другого не умеет делать, разрастаясь среди звезд, словно раковая опухоль.
— Софистика!
— Разве? У нас много ясновидящих по разным специальностям. Каждый из них мог бы разрушить твое представление о будущем общества. И мы не хотели бы брать на себя ответственность за то, что вы могли бы сделать с нами, узнав, какие варианты будущего мы вам пророчим.
— Думаю, что ты переоцениваешь возможности своих ясновидящих. Во всяком случае, спасибо тебе, ты предупредил меня. И таким образом тяжесть ответственности ложится на нас, а не на вас. И поэтому я еще раз прошу тебя, отдай нам ясновидящего Хаоса.
Шум за окном, до сих пор несколько приглушенный, постепенно нарастал и становился все более яснее. Вдруг послышался ритмичный стук бьющих друг о друга палок, а потом низкий рев рога. Коул на плече Вилдхейта беспокойно задвигался. Инспектор ощутил какой-то сильный и странный запах, похожий на запах фиалок.
— Что там происходит снаружи?
— Вернулись стражники. Чувствователи делятся на много каст. Одни готовы стать на твою сторону, другие все отдали бы за то, чтобы убить тебя. Я уже говорил тебе, что твое пребывание на этой планете небезопасно для тебя. Стражники обеспечивают порядок, пока Совет Старейшин не решит, что сделать для тебя или с тобой. Тем временем ты будешь находиться под стражей и не советую тебе сопротивляться.
Оружие субинспектора срабатывало при малейшем прикосновении пальцев. Но он решил пока повременить с его применением. Он встал и быстро подошел к окну, чтобы разглядеть в темноте источники этих странных звуков. Сначала он ничего не видел, потом стали появляться силуэты белых палок, которые держали невидимые сейчас руки.
Тук… тук… тук…
Голос большого рога, звук которого иногда уходил за пределы слышимости, в область инфразвука, поразил мозг субинспектора вибрирующей пульсацией, отрывающей волю от разума.
Тук… тук… тук…
Белые палки гипнотизировали, создавая пустоту в мыслях человека.
Тук…
… Вилдхейт ощутил таинственный аромат, какое-то легкое головокружение, сладкую истому, которая медленно разливалась по его жилам. Так и не успев воспользоваться своим грозным оружием, он зашатался и рухнул на пол без сознания.
5
Он очнулся в подземелье из белого камня. Камера имела такие своды, словно должна была выдерживать солидный вес стоящего над ней здания. Снаружи был день. Яркий солнечный свет падал на отлично отполированный пол через узкие щели-бойницы. Первой мыслью Вилдхейта была мысль об оружии, но его как раз и не было. Оно исчезло вместе с одеждой. Когда он был без сознания, чьи-то руки умело сняли с него все снаряжение и одежду и одели его в простую хламиду, похожую на тогу. Коул был спокоен.
— Что же ты позволил влезть мне в такие неприятности? — спросил он у симбиота.
— Тебе ничего не угрожало, — возразил Коул. — Я призван охранять тебя только от опасности, которая грозит тебе смертью. Как тут разобраться в этих странных вещах, которыми обмениваются люди в разговоре? Вы являетесь расой, которая патологически проигрывает свои дела в суде.
— В это утро я потерял еще и мораль новой философии, — заметил Вилдхейт.
Он обнаружил дверь, а вернее, ряд дверей. После бесполезных попыток открыть какую-либо из них субинспектор добрался до одного из окошек, через которое проникал в камеру солнечный свет.
Он увидел только длинную, широкую, увенчанную башнями крепостную стену. Через определенные расстояния на ней торчали грозные шипы. Высказывания Пилона о недоразвитости человеческой расы привели к тому, что Вилдхейт впервые засомневался в собственных действиях.
Субинспектор с хмурым настроением продолжал обследовать подземелье, но так и не нашел ничего стоящего внимания. Он сел на лавку и стал ждать дальнейших событий. Но пробыть долго в одиночестве ему на удалось. Одна дверь распахнулась, и в камеру вошел мужчина, одетый в черную тунику. Он подошел к Вилдхейту, и на лице его возникла гримаса угодничества.
— Субинспектор, меня зовут Дабрия, я являюсь одним из главных стражников Майо. Твой арест был вынужденным, это была печальная необходимость. Если бы ты заглянул в планетарный атлас, то понял бы, что Майо заповедная планета и посадка здесь запрещена.
— Сомневаюсь, что что-то может запретить субинспектору пространства садиться там, где он пожелает. Хотя многие правители многих систем и не желали бы этого права. В конце концов важность тех миссий, которые мы выполняем, превышает всяческие ограничения. Так вот, Федерации требуется сейчас помощь вашего ясновидящего. Как можно ее получить?
— Мы понимаем ваши проблемы. Даже в этот момент, когда Совет Старейшин решает твой вопрос. Однако, тебе не повезло. У чувствователей быстро нарастает напряжение. Твое прибытие к нам может стать катализатором и вызвать страшную катастрофу. Ты опасен для всех нас.
— Верните мне мое снаряжение, одежду и дайте Ясновидящего Хаоса и через час нас уже не будет на Майо.
— Одностороннее соглашение, — Дабрия был невозмутим. — Что ты жертвуешь взамен?
— Шансы на развязку без меня как катализатора ваших внутренних проблем и исключение необходимости вызывать подразделения Федеральных Космических сил для моего освобождения. Думаю, что подобное действие могло бы вызвать в ваших кругах оппозиции некоторое недовольство.
— Угроза вероятна, но осуществить ее не удастся!
— В самом деле? Я бы не советовал пробовать.
Стражник отошел к двери.
— Я слышал о твоих способностях вести переговоры без использования технической аппаратуры, — начал он. — Хорошо, мы не будем предпринимать против тебя ничего. Может быть, предложенные тобой действия и решат наши проблемы. Тогда это было бы хорошо для нас обоих. Конечно, некоторые будут против, но я думаю, что это можно будет устранить.
Дабрия, не переставая говорить, шагнул вперед. Прыгнув, он молниеносным движением руки попытался ударить в горло субинспектора. Но ребро его ладони пронзило воздух. В этот же момент встречный удар повалил Дабрия на колени, а удар ногой в лицо послал безвольное тело в скольжение по полу. Стол задержал движение тела стражника. Ошеломленный Дабрия попытался встать, но ему на грудь опустился тяжелый сапог.
— Твоя попытка напасть на меня была величайшей глупостью, — засмеялся Вилдхейт. — Мое убийство ничего бы не решило. Вам пришлось бы отвечать перед шестью субинспекторами, чьи аргументы и вопросы были бы подкреплены мощью военного крейсера. А сейчас убирайся отсюда и приведи мне Ясновидящего!