Так Фридрих Крупп лишился наследственного символа благосостояния своего рода, а вместе с тем и крыши над головой. Пришлось перевезти Терезу с четырьмя детьми в коттедж рядом с Гусштальфабрик (впоследствии сын Фридриха Альфред Крупп назовет этот коттедж «домом предков» — «Штаммхауз»). Это был скромный домик, первоначально предназначавшийся для старшего мастера завода. Внутреннее устройство его вряд ли понравилось новым жильцам. Вся семья питалась на кухне, возле чугунной плиты — единственного источника тепла во всем доме. Узкая винтовая лестница вела в мансарду с низким потолком, где прямо на полу лежали четыре соломенных тюфяка для младшего поколения Круппов: пятнадцатилетней Иды, двенадцатилетнего Альфреда, десятилетнего Германа и четырехлетнего Фрица.
Лишившись особняка, Фридрих был вынужден отказаться от поста советника муниципалитета, и его имя было вычеркнуто из списка налогоплательщиков Эссена, что являлось величайшим позором для коммерсанта. Нуждаясь в 25 тысячах талеров для дополнительного оборудования и задолжав уже кредиторам 10 тысяч, Фридрих доверил ведение всех дел по заводу бухгалтеру Гревелю, который поддерживал видимость работы предприятия, выплачивая жалованье рабочим за счет продажи последних земельных участков Круппа. К осени 1824 года Фридрих слег в постель. Нам известно, что в течение двух лет он лежал в комнате рядом с кухней, уставившись в потолок, — разорившийся, страдающий от своего унижения неудачник. В воскресенье 8 октября 1826 года он тихо уткнулся лицом в свой тиковый, набитый соломой тюфяк и умер. Ему было только 39 лет.
Три дня спустя растерянные родственники вдовы вошли гуськом в комнату, где стоял простой гроб с телом Фридриха, и отнесли его на фамильное кладбище около Фляхсмаркт. Уныло плетясь туда, участники похоронной процессии не сомневались в том, что являются свидетелями конца династии, что вместе с Фридрихом они хоронят и его мечту. Старший сын покойного Альфред, нервный, диковатый подросток, чувствуя себя до отчаяния неловко в непривычной обстановке, с трудом сдерживая желание скрыться куда-нибудь от соболезнующих взоров родных, едва мог дождаться конца заупокойной службы на кладбище. Он хотел только одного — скорее снова очутиться на заводе.
ПОСВЯЩАЕТСЯ
детям — жертвам концлагеря Бушмансгоф, похороненным в Ферде-бей-Динслакене
и не имеющим иного памятника
Глава I. ЛЕГЕНДА И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
В цветистых легендах о капитализме XIX века трудно найти эпизод более трогательный, чем появление Альфреда Круппа на сталелитейном заводе Гусштальфабрик в скорбный день похорон его отца Фридриха 11 октября 1826 года. Здесь налицо все составные части мелодрамы: неутешная вдова, беспомощные малыши, неопытный юноша, встающий на защиту чести своей семьи. Даже иностранцев трогает этот эпизод. Для немцев же он, конечно, неотразим — так сильна у них склонность к ложной чувствительности. После того как наш герой стал фигурой общенационального масштаба, история его жизни покрывалась позолотой и приукрашивалась до тех пор, пока он не превратился в некий гибрид Горацио, бросающего вызов призраку у моста в Эльсиноре, с Зигфридом, поражающим дракона. Трудно переоценить влияние этой легенды на немцев: в течение почти столетия школьников Германии учили обращать свои восторженные взоры на подвиг Альфреда, восхищаясь этим отважным юношей, который сумел вызвать волшебное пламя из холодной пасти запустелого завода отца[10].
Рука просто не поднимается подрывать этот величественный памятник прошлого. И все же дело обстояло не совсем так. Внешне в первый день траура ничего особенного не случилось. На заводе Альфреда встретили семь хмурых рабочих — пять плавильщиков и два кузнеца, — И он был бессилен помочь им прокормить свой семьи. Ему было тогда всего четырнадцать лет.
10
В школах Западной Германии обучение продолжается и сегодня по книге Бернгарда Войшника (Bernhard Woisch-n i с k, Alfred Krupp, Meister des Stahls. Das Lebensbild eines gro-fien Deutschen. Bad Godesberg, 1957).