Тем не менее это был незаурядный подросток. Высокий, тонконогий, худой как щепа, с длинным овалом столь же худого лица, он обладал той особой силой воли, которая часто бывает у людей чрезмерно высокого (или низкого) роста.
В 1826 году домашние заботы прервали формальное образование Альфреда; с этих пор, как он сам отмечал, у него уже «не оставалось времени для чтения, политики и тому подобных вещей... Моей партой была наковальня».
Так и было на самом деле. Альфред подошел к этой «парте», твердо решив одолеть «науку»; с кропотливой дотошностью, которой так явно недоставало его отцу, он освоил все тайны кузнечного дела. Альфреду не исполнилось еще и двадцати лет, когда он сам мог выпускать сталь высокого качества. Он научился «чувствовать» металл. Но личное мастерство было только началом. Главная задача Альфреда заключалась в том, чтобы довести до совершенства литейный процесс в целом. Он применил свой вариант литья, который сводился к тому, чтобы плавить металл в небольших 60-фунтовых графитовых тиглях и затем выливать его одновременно из всех. Тут приходилось быть начеку: одно неверное движение, и — увы! — сталь превращалась в железо. Первый Крупп, родившийся в Пруссии, молодой Альфред подвергал своих крупповцев чисто прусской, солдатской муштре. Его вечные придирки и внезапные вспышки ярости, несомненно, доставляли им немало неприятных минут, но в то же время формировали характер самого Альфреда.
Таким образом, крупповская сталь появилась на свет в силу свойственных Альфреду упорства и жесткой требовательности к себе и к подчиненным ему людям.
В письме административному совету фирмы от 14 января 1872 года Альфред вспоминал:
«Я выполнял работу приказчика, письмоводителя, кассира, кузнеца, литейщика, дробильщика кокса, ночного дежурного у литейного горна и брал на себя еще много других обязанностей».
В течение трех лет измученный, полуголодный юнец безжалостно гонял на работе своих плавильщиков с утра до ночи, а затем погружался в размышления над листком бумаги, охотясь за неуловимым блуждающим огоньком, увлекшим некогда его отца Фридриха, и пытаясь постичь тайну литейного процесса. Число рабочих его завода сократилось до шести, а затем и до пяти человек. Возможно, Альфред экономил, а может быть, просто два маловера ушли сами — сейчас трудно установить причину. Собирая по каплям в плавильной печи инструментальную сталь, изготовляя из нее кухонные ножи и штампы, завлекая управляющих монетными дворами и предпринимателей-инструментальщиков в Эссен для бесплодных переговоров о сделке, Альфред продолжал надеяться на большую удачу, но — увы! — на его пути стояли два на первый взгляд неодолимых препятствия. Английские торговые агенты заполонили Европейский континент, демонстрируя более высокое качество своих стальных изделий. И всякий раз, когда Альфред все же добивался заказа, его подводила «энергия».
Речка Берне по-прежнему устраивала Альфреду каверзные сюрпризы. Однажды заводской молот обессилел на столь долгий срок, что молодой Крупп вынужден был обратиться к Прусскому королевскому оружейному заводу в Заарне-на-Руре с просьбой допустить его в свой кузнечный цех для выполнения срочных заказов.
Немецким оружейникам некогда было возиться с назойливым щенком по кличке Крупп. И Альфреду пришлось, поступившись собственным достоинством, ходатайствовать о сдаче ему в аренду молота на заводе Гутехофнунгсхютте, который некогда принадлежал его прабабке. Он кипел негодованием против властей. В письме к некоему Треннелю в Заарн от 16 ноября 1834 года Альфред сетовал на «все еще очень живучий предрассудок, будто английские стальные изделия по своему качеству гораздо лучше немецких», и далее писал: «Я решаюсь просить, чтобы наше правительство согласилось поддержать единственный прусский завод тигельной стали, который так полезен государству». Но прусские власти отнюдь не разделяли мнения Круппа.
Однако в Берлине относились к торговле не так безразлично, как думал Крупп. У Пруссии была по этому вопросу своя политика дальнего прицела, более хитроумная, чем представлялось Альфреду. Начиная с 1819 года Пруссия незаметно расширяла так называемый Немецкий таможенный союз. В действительности это был своего рода общий рынок — первый шаг в сторону воссоединенной Германской империи. 1 января 1834 года авторы этого проекта достигли соглашения с тридцатью шестью германскими государствами. Все ранее существовавшие между членами союза тарифы были отменены. В области экономики этот пакт создавал единую нацию из тридцати миллионов немцев[11], что открывало перед Альфредом блестящие возможности для наживы. Он тут же заявил, что готов удовлетворять все потребности Таможенного союза в литой стали (миллион фунтов в год). Конечно, подобная декларация была типичным примером крупповского бахвальства. Тем не менее с этого момента Альфред Крупп начал делать карьеру. 27 января 1834 года он с радостным волнением сообщал своему другу Мольденхауэру:
11
В характеристике Немецкого таможенного союза автор допускает некоторые неточности. После окончания наполеоновских войн широкие круги германской буржуазии требовали уничтожения таможенных перегородок в Германии. В мае 1818 г. был введен единый таможенный тариф для всей территории Пруссии. Вскоре некоторые мелкие германские государства заключили договоры об отмене таможенных тарифов с Пруссией. Усилилась пропаганда за создание Немецкого таможенного союза. Переговоры 1833 г. привели к его образованию 1 января 1834 г. Союз первоначально охватывал 18 немецких государств, а в 1836 г. - уже 25 государств с населением 26 млн. человек.
Создание Таможенного союза вело к образованию национального рынка в Германии и развитию производительных сил. Руководящую роль в союзе играла Пруссия, что вызывало противодействие Австрии. Существование Немецкого таможенного союза способствовало объединению Германии при гегемонии Пруссии. В 1867 г. к Немецкому таможенному союзу принадлежало уже большинство германских государств. Гамбург и Бремен вошли в 1888 г.