Что же касается конфискации собственности Круппа, то дело не двигалось с места. Австрийцы вернули себе Берндорферверк. Грузонверк был в советской зоне оккупации Германии. Фактически все главные заводы Альфрида, шахты и залежи железа находились в английской зоне оккупации. Генерал Тэйлор уведомил своего английского коллегу о решении Американского трибунала провести конфискацию. Ответа не последовало. Французская промышленность имела неоспоримые права на имущество Круппа. Но французский генерал тоже молчал. Капиталовложения Круппа в нейтральных странах нельзя было заполучить никакими законными средствами, но его доля в американских корпорациях могла быть выделена и конфискована. Юридические советники Круппа подтверждают теперь, что эту долю просто никто не затребовал.
Раз в месяц Бертольд приезжал в Ландсберг с толстым портфелем. Теоретически единственным предприятием в Руре, которым имели право распоряжаться сами немцы, был Гутехофнунгсхютте, не принадлежавший Круппу. Практически же англичане целиком занялись демонтажем, позволив немцам присматривать за своими предприятиями. В Эссене этот «присмотр» быстро превратился в тайное управление. С одобрения старшего брата его возглавил Бертольд. Каждый осужденный член совета директоров, прежде чем покинуть Нюрнберг, назначил себе заместителя. Направляемые длинной рукой из Ландсберга, заместители спланировали восстановление производства и возобновление выпуска продукции.
И все же без Альфрида крупповское королевство влачило жалкое существование. На предприятиях фирмы продолжалось профессиональное обучение, шла сборка паровозов, но остальное производство не двигалось с места. Правда, не хватало машин и оборудования, зато фирма не лишилась своего главного капитала — мастерства рабочих, искусства инженеров, организационных способностей административного персонала. Но с ними не было Круппа. Он находился в заключении, и это казалось им тогда трагедией. Однако в конце концов заключение пошло на пользу Альфриду. «Мученичество» возвышало его до ранга «истинного Круппа», равного Альфреду, Фрицу и Густаву. В своей брошюре «Почему был осужден Крупп?», выпущенной сразу же после приговора Американского трибунала по делу Альфрида, Тило фон Вильмовски, выступая в защиту своего племянника, утверждал, что именно ему (Альфриду) заключенные концлагерей были обязаны своей жизнью, что если бы не он, то они погибли бы в газовых камерах. Спасая репутацию Альфрида, Вильмовски настаивал на том, что «отказ принимать на работу иностранцев был бы воспринят как публичная демонстрация протеста, а это было бы равносильно самоубийству». Все это утверждалось, невзирая на данные во Дворце юстиции под присягой показания свидетелей о промышленниках, которые не захотели брать на работу военнопленных из заукелевских лагерей и не понесли за это никакого наказания от властей.
Вскоре после окончания суда над Альфридом и его помощниками, американские оккупационное власти начали готовить к изданию на немецком языке книгу объемом 1539 страниц, содержащую материалы о процессе над Круппом, чтобы разослать ее в библиотеки трех западных зон Германии. Это поставило бы все на свои места, открыв немецкому народу правду о том, чем в действительности занимались Круппы и в чем именно состояло преступление Альфрида. Книга действительно могла бы послужить этим целям, но она, к сожалению, так и не увидела света. Ее составители упустили подходящее время. Ситуация изменилась. Джон Макклой, преемник Клея, решил, что она повредит германо-американским отношениям, и запретил ее публиковать. Поэтому до сих пор в Западной Германии единственной книгой, содержащей какую бы то ни было информацию о процессе над Круппом, является упомянутая брошюра Вильмовски.
* * *
Близкий к Альфриду человек вспоминал впоследствии о периоде их совместного заключения: «Время летело быстро». Конечно, Крупп был одинок. Мать, Бертольд и Тило фон Вильмовски навещали его не часто. Его письма к Аннелизе Бар, в которых он расспрашивал о сыне, были вежливы, но бесстрастны. Зато его переписка с ее подругой Верой Хоссенфельд была гораздо сердечнее. Он познакомился с нею еще в юности, и она по собственному почину начала писать ему в тюрьму.
Альфрид не сомневался в своем освобождении, как и в том, что рано или поздно будет реабилитирован. После вынесения приговора в Нюрнберге компаньон Альфрида по заключению Фридрих фон Бюлов, руководивший его программой по использованию рабского труда, хотел организовать побег из тюрьмы. По словам Бюлова, Альфрид пресек его планы. Он спокойно заявил: «Время все уладит».