«Война в Азии, — писал Т. Уайт, — быстро принесла западным немцам огромные и ничем не ограниченные прибыли. Послекорейский бум вывел промышленность ФРГ на мировые рынки, что при тогдашней высокой конъюнктуре позволило ей обновить почти все устаревшее промышленное оборудование». Бароны фабричных труб снова заставили с собой считаться.
Великобритания, США и Франция быстро сняли с Западной Германии ограничения в производстве стали (11 миллионов тонн в год) и начали всячески поощрять немецких промышленников активно участвовать в борьбе против коммунизма. В то время западные эксперты считали, что при своей устаревшей технологии Рур вряд ли может выпускать более 13,5 миллиона тонн металла в год. Они недооценили Круппа и новое поколение западногерманской промышленной аристократии. Через 11 месяцев после освобождения Круппа из тюрьмы промышленность ФРГ уже выпускала в год 13,5 миллиона тонн стали, через два года она увеличила производство еще на один миллион, а через три добилась 18 миллионов тонн.
В ноябре 1950 года Альфрид собрал первое после падения «третьего рейха» совещание своей дирекции. Правда, он все еще находился в заключении, но начальник тюрьмы выделил для совещания руководства концерна большую комнату. Из Эссена в сопровождении юристов фирмы приехали члены совета директоров, управляющие. С тех пор такие совещания в Ландсберге проводились регулярно.
В декабре 1950 года представители западных держав, собравшись в Брюсселе, избрали верховным главнокомандующим Европейского оборонительного сообщества Дуайта Эйзенхауэра. Трем верховным комиссарам было поручено создать бундесвер.
Восстановление экономического могущества и единства Рура стало неотложной задачей западных держав. Менее крупные промышленники болезненно ощущали отсутствие своего лидера. Хотя для Круппа еще не настало время открыто встать во главе концернов, производящих сталь для нужд корейской войны (да и официально это было запрещено законом Союзного Контрольного Совета о децентрализации), однако замысел западных союзников заключался в том, чтобы фирма взяла на себя эту роль негласно и своим примером привлекла на сторону Запада других немецких промышленников.
Альфрид Крупп понимал этот замысел и даже, возможно, участвовал в его разработке. Комбинезон в красно-белую полоску, который он надевал каждое утро, был всего лишь маскарадным костюмом. Круппу тайно дали понять о желании Вашингтона выковать новый германский меч и затем конфиденциально сообщили, что его освобождение — дело самого ближайшего будущего. Из надежных источников Бертольд и адвокат Круппа Кранцбюлер узнали, что готовится амнистия Круппа.
Помощники Макклоя во Франкфурте-на-Майне, где находилась его штаб-квартира, договорились держать в секрете от Альфрида дату его амнистии и сообщить ему об этом лишь за сорок восемь часов до того, как перед ним распахнутся ворота тюрьмы. Однако вскоре после
Нового года слухи, косвенные подтверждения и подробности готовящегося события стали доходить до всех заключенных. Ожидалась групповая амнистия: 21 из 28 приговоренных к пожизненному заключению нацистов, содержавшихся в тюрьме № 1 для военных преступников, Должны были выйти из тюрьмы. Что касается Круппа, то он вновь обретал не только свободу, но и богатство. Конечно, англичанам потребовалось время, чтобы освободить для него виллу Хюгель. Они все еще рассчитывали, что Альфрид продаст свои угольные шахты и сталелитейные заводы кому-либо из германских промышленников и таким образом выполнит постановление Союзного Контрольного Совета о декартелизации. А пока что ему возвращались домны, шахты, железорудные месторождения и примерно 70 других предприятий общей стоимостью полмиллиарда долларов.
Для пересмотра дел осужденных Американским трибуналом в Нюрнберге верховный комиссар Макклой назначил группу из трех человек: председателя Апелляционной коллегии Верховного суда штата Нью-Йорк Дэвида Пека, председателя нью-йоркского комитета по освобождению под залог Фредерика Морана и помощника советника по юридическим вопросам государственного департамента бригадного генерала Конрада Сноу. Им было дано фактически невыполнимое задание. В свое время юристы, назначенные Клеем, рассматривали каждое цело в течение семи месяцев. Макклой потребовал за пять месяцев полностью пересмотреть дела двенадцати Нюрнбергских процессов над военными преступниками, то есть изучить дела 104 подсудимых. Между тем судебное разбирательство всех этих дел заняло в свое время целых пять лет, а протоколы судебных заседаний, помимо различных документов и приговоров, насчитывали 330 тысяч страниц.