Служащие называли этот экспериментальный 15-мегаваттный реактор KFA сокращенно Kernforschungsanlage («Завод ядерных исследований»).
Частично субсидируемый боннским министерством, он был основан дочерним предприятием Круппа — Институтом усовершенствования реакторов. Убедившись, что наши документы были в порядке, моложавый директор д-р Клаус фон дер Декен объяснил нам, как в 1967 году удалось добиться критической массы. Свыше 100 тысяч графитных шариков, сделанных из угля (поистине нет предела применению крупповского угля!), составили экран для частиц урана. Это был эксперимент, и он удался. Теперь доктор фон дер Декен руководит строительством гигантского реактора. Вначале он рассчитывал завершить строительство нынешнего реактора между 1972 и 1975 годами. Однако 15-мегаваттный реактор со 100 тысячами странных шариков был готов еще до конца 1960 года. Фон дер Декена подгоняли. Крупп, обладавший широкими инженерными познаниями, был невероятно увлечен этим проектом. Он то и дело приезжал посмотреть, как идут дела, и задавал довольно сложные вопросы.
Новый реактор, объяснил нам д-р фон дер Декен, будет реактором-производителем. Для неспециалиста объяснение звучало зловеще: «После того как сработает защитное устройство, вы можете взять из реактора плутоний и использовать его для плутониевой бомбы». И он добавил: «Но этот реактор, разумеется, будет выпускать только топливо для атомных электростанций». Ну еще бы, само собой, как говорится.
Крупповский уран-235 выпускался с ведома Комиссии по атомной энергии США. Все это, увы, показывает, как давно было «вчера», и нет необходимости говорить о том, когда придет «завтра» и каким оно будет.
Глава XXVII. МЕЛЕМСКОЕ СОГЛАШЕНИЕ НАРУШЕНО
Семья советовала Альфриду объявить о соблюдении фирмой периода траура по Берте, которая скончалась 21 сентября 1957 года. Но он пе внял этим советам. Более того, он настоял, чтобы его тетка Барбара фон Вильмовски поехала в Бремен на торжество спуска на воду флагмана дочерней судостроительной компании — судна водоизмещением 17 тысяч тонн, длиною 546 футов, с четырьмя дизельными двигателями. Он твердо сказал, что речь идет о чести семьи Круппов. Но скорее всего, Альфриду не терпелось увидеть, как рассекает волны украшенный тремя кольцами бушприт его нового судна, везущего продукцию концерна на экспорт и возвращающегося (в явное нарушение Мелемского соглашения) с грузом железной руды, которая теперь нужна была круп-повским домнам ежегодно в количестве пять миллионов тонн.
Поэтому не успела еще просохнуть земля на могиле сестры, как Барбара в черном пальто и черном берете взошла в Бремене на стапель и правой рукой слегка толкнула огромный корпус корабля. При этом она вполголоса произнесла: «Даю тебе имя «Тило фон Вильмовски» и желаю тебе благополучного плавания на все времена».
Но хотя Крупп и продолжал безраздельно управлять делами семьи, смерть его матери дала толчок некоторым центробежным стремлениям. Здесь во многом виноват был Бертольд Бейтц. С того момента как «Американец» появился в Эссене, он восстановил против себя всю промышленную аристократию. Его манеры, пренебрежение к условностям и чинам оскорбляли старую гвардию фирмы, как, например, Иоганнеса Шрёдера. Это был самый талантливый финансист в Эссене после Лёзера. Шрёдер поступил на службу к Круппу в 1938 году, сначала в качестве помощника Лёзера и, будучи директором берлинского отделения фирмы, выработал тот хитроумный план, благодаря которому удалось обойти гитлеровский Совет по экономике и продать имевшиеся у Густава цепные государственные бумаги. Бейтц же считал его просто чудаком. Он делал все возможное, чтобы отстранить тех, кто придерживался старых традиций. Временами казалось, что оп не доверяет ни одному служащему старше тридцати лет.
Семья Круппа не признавала Бейтца. Бертольд иГа-ральд, вернувшийся из русского плена, заявили Альфриду, что они сомневаются в надежности «Американца». Братья постоянно давали понять главе концерна, что они не одобряют действий его заместителя. Они внушали Альфриду, что Бейтц просто-напросто выскочка и опасный фантазер в делах. Назвать это семейной ссорой было нельзя. Они не спорили. Отцовское воспитание было слишком сильно. Никто не смел нарушить воли главы дома. Что бы ни делали крупповские женщины, мужчины никогда не затевали ссоры. Тем не менее каждый мог проявить свою независимость. Бертольд и Гаральд вежливо отказались от синекур в концерне. Они решили, что только один член семьи будет иметь свой кабинет в Главном управлении фирмы, и отклонили предложение привлекать Бейтца к своим делам. Вместо этого братья пригласили Отто Кранцбюлера стать председателем правления своих предприятий.