– Ага, как же. У тебя там вино, кислятина, с водой разбавленная. Как такую бурду вообще можно пить? Нет чтобы самогона полезного хлебнуть, на ягодах…
– Так нет у нас самогона, Коротун, – перебил старик даже как-то обиженно, и тут я его узнал. Да это ж тот торговец с Черного Рынка, у которого я купил арт, «погремуху», когда собирался ночью наведаться в бандитский лагерь, чтобы спасти Мишу! Ну, точно – тот самый! Что он здесь делает? Если Рапалыч торгует артами… Ага, то есть он не простой бомж, а старатель. Вся эта троица – старатели. Небольшая бригадка, промышляющая сбором артефактов и мелкой торговлишкой. Такие обычно приходят на новое место, разбивают лагерь и от него расходятся в разные стороны, парами или поодиночке, кто опытнее. Топчут окрестности, сносят в лагерь все ценное, что найдут, а это могут быть не только арты, любые полезные и не очень вещи. Потом сразу на месте осматривают хабар, ненужное оставляют, остальное пакуют и идут в ближайшую точку, где есть рынок или скупщик. Тем и живут.
Ситуация вроде прояснялась, и еще ясней она стала, когда я вдруг понял, что все это время тоник был передо мной – зеленая бутылочка стояла на расстеленной у костра тряпке. Я вздохнул с облегчением, едва не выдав себя. Целый. Пока еще целый.
– Пьянь ты конченая, Рапалыч, – ворчал тем временем Коротун. – Если б у тебя не было нюха на арты, если б было куда податься, давно бы тебя бросили.
Рапалыч погрозил корявым скрюченным пальцем:
– Не бухти, Коротун. Не только нюх у меня. Я хабаром торговать умею, закопай тебя аномалия. А вы – не умеете, щенки блохастые. Я знаю, как клиента подогреть, хабар лицом показать, на лишний рубль развести. Старость, мудрость моя в этом подмога…
Тот, кого называли Коротун, лишь махнул рукой в ответ. Возле него и его унылого напарника лежали ружья, но модель я разглядеть не мог – охотничьи, кажется, какие-то.
– Нет от вас, молодых, толку, – продолжал скрипуче нудеть Рапалыч. – Силы в вас нет жизненной, истости людской. Живете как…
– Чего-чего нет? – не понял Коротун. – Какой истости? Заткнись уже, пень корявый! Вот скажи, какая от тебя польза? Что ты можешь? Только от аномалии к аномалии слоняться да арты подбирать. Но и те побыстрее норовишь сменять на выпивку, если тебя не контролить. Тьфу! – он плюнул в костер и отвернулся.
Я подполз еще немного ближе и замер под стеной, наблюдая за троицей у костра. Между мной и старателями оставалась всего пара перегородок. Рапалыч, отложив флягу, наклонился к тонику, повел корявым пупырчатым носом, будто обнюхивал его, потом взял. Поглядел на остальных двух и предложил:
– А давайте ее того… испробуем.
– Как испробуем? – промямлил Унылый, приоткрывая глаза.
– Как-как… губами, закопай тебя аномалия. Испробовать же надо, что за жидкость я нашел.
– Ну, ты дурно-ой, – протянул Коротун. – Ты что, не видишь? Эта зеленка светится! И вообще, она была теплая, когда я ее брал.
– Ну а что ж тогда с ней делать?
– Нести торговать.
– Да как ею торговать?! – загорячился Рапалыч. – Какую цену просить? Это ж непонятно вообще что за вещество такое!
Унылый снова прикрыл глаза, предоставляя напарникам самим разбираться, а Коротун ответил:
– Ну, так и тем более пить нельзя. Оно, может быть, гадость какая-то химическая.
– Когда счетчиком проверяли, не щелкало, – не открывая глаз, заметил Унылый.
– А гадости не обязательно быть радиоактивной. Все равно пить это – без мозгов вообще надо быть.
– Нет, не химическое оно, – возразил Рапалыч. – Аномальное. Чую я. Старость, мудрость моя так говорят. Да такое аномальное, что когда к этой зеленке приближаюсь, у меня аж в груди жжет. Но вот что оно такое – совсем не понять. Ума не приложу, такое дивное.
– Потому что ума у тебя давно нет, прикладывать нечего. А зеленку нужно нести на рынок, и все тут.
Рапалыч положил тоник обратно на тряпицу и стукнул немощным кулаком себя во впалую грудь.
– А я не знаю, какую цену за нее просить! Как понять? Может, оно и бесценное вовсе. Прогадаем, после разберемся, волосы рвать будем. Друг другу.
– Во, я понял, – заговорил Унылый, открывая один глаз. – Надо к байкерам, и там запродать зеленку ихнему, как его… Бадяжнику. Он спец по всяким таким веществам, возьмет и облизнется.
– А может, лучше в Край снесем? – предложил Коротун. – Он сейчас ближе всего, мы ж вон куда забрались. Краевцы тоже любят такие аномальные штуковины.
– Краевцы нам могут не заплатить, – недовольно скрипнул Рапалыч. – Ты в Крае был? Они там такие все идейные, закопай их аномалия.
– Ну, не заплатят, так что ж, тогда вернемся на Черный Рынок.