– Стас, не стреляй! Тебя окружили, лучше сдайся!
Вот так! Это же Аля, сестра майора Шульгина, командующего ренегатами из Армии Возрождения. Мы с ней расстались вполне мирно, перед тем весело проведя время на берегу уединенного озера, а теперь что получается, она своих людей за мной привела?
Из подсобки я дал еще один одиночный, чтобы тормознуть их на лестнице, потом стянул со спины рюкзак. Там лежал дневник Травника, который не должен находиться ни в чьих руках, кроме моих. Вытащив тетрадь, свернул трубкой и сунул в дыру, оставшуюся на месте вырванного шмата бетона. Дыра не очень большая, но глубокая, и я вбил в нее тетрадь сильным хлопком ладони. Потом встал на одно колено возле двери подсобки и в третий раз выстрелил по лестнице, на которой мелькнул силуэт.
Снова раздался голос Али:
– Стас, прекрати!
– Эй, ты! – прокричал другой голос, мужской, властный. – Слышь, охотник?
– Ну? – громко ответил я, выуживая из потайного кармана тускло светящийся зеленым бутылек с тоником.
– Мутанту хвост гну! Охренел, смерти ищешь?!
– Нет, простого человеческого счастья, – пробормотал я, сжимая тоник в кулаке и быстро оглядываясь.
– Что ты там лопочешь? Щас мы тебя завалим!
– Григорий! – подала голос Аля.
– Не вмешивайся, Алина! Охотник, слушай внимательно: даю пять секунд. Потом швыряем туда пару гранат. И все, конец тебе, ты это понимаешь, гнида лесная?!
Ну вот, еще и обзывается. Мы не выносим людей с такими же недостатками, что и у нас. Этот майор Шульгин мне с первых слов не понравился – наглый слишком и резкий, судя по манере говорить. И самоуверенный. Тринадцать гребаных мутантов, как говорил один мой знакомый, я и сам такой! Но к себе я отношусь с пониманием и одобрением, а этот Шульгин… нахальный, самодовольный, заносчивый тип. Наверное, и бабам нравится. Так и хочется с ходу дать в бесстыжую рожу. Мне небось тоже многие с первого взгляда хотят двинуть.
Они ждали ответа, а я медлил, выискивая взглядом другой схрон. Прятать и дневник и тоник в одном месте плохо, нужно что-то еще. Но подсобка эта аптечная – просто бетонный короб с дверным проемом… Ага, вот!
Залепленная паутиной дыра темнела в дальнем углу, и я прыгнул туда, крикнув:
– А на кой мне выходить? Вы меня, может, хотите просто завалить без сопротивления! И гранат у вас нет!
– Есть у них… у нас гранаты, Стас! – прокричала в ответ Алина.
А братец ее майор добавил:
– Ты нам нужен живой. По возможности.
Живой, значит? Любопытно. Я стволом приподнял паутину и сунул под нее тоник. Поглубже сунул, пока бутылек не уперся во что-то. Потом снова прикрыл паутиной, развернулся и прокричал:
– Так зачем я вам?
– Все, я до трех досчитал! – ответил Шульгин. – Скажи жизни «пока-пока»!
Почему-то я ему поверил, голос у него был такой… ну, как у меня, когда я обещаю нечто, что непременно собираюсь выполнить. Поэтому я ответил:
– Хорошо, выхожу! Спокойно там, пальчики с крючков уберите!
Шагнул к проему, положил «Карбайн» на пол, поднял руки. Оно, конечно, один известный мужик когда-то сказал: тот, кто может отказаться от свободы ради безопасности, не достоин ни свободы, ни безопасности. Красиво сказал, возвышенно. Но у меня философия попроще, я считаю, что люди делятся на два типа: на пока еще целых и на тех, кого подорвали гранатой. Сам я до сих пор относился к первой категории и хочу, чтоб и дальше было так. Поэтому я вышел из подсобки с поднятыми руками и после окрика: «На колени, падла!» – опустился на колени. И без дальнейшего сопротивления дождался, когда с лестницы один за другим появятся пятеро. Двое были обычными с виду бойцами с «калашниками» в руках, третий – старый знакомый Шутер, низкорослый дезертир из разгромленной мной сводной банды Метиса. Некоторое время назад я пощадил Шутера, хотя должен был бы пристрелить, но теперь он особого дружелюбия не проявил, а сделал морду кирпичом, будто не узнал. Четвертым оказался красивый вихрастый мужик с голубыми глазами, смахивающий на этакого разудалого донского казака и вооруженный пистолетом. А пятой – Аля. Чертами лица они с вихрастым были схожи.
Должно быть, своим сопротивлением я майора Шульгина слегка достал, потому что, приблизившись, он заехал мне рукоятью пистолета между глаз. Сильно так заехал, смачно – я грохнулся на спину, еще и затылком ударился. Стоя надо мной и покачивая пистолетом, командир ренегатов, покинувших Армию Возрождения, сказал:
– Что-то ты какой-то мелкий, я думал, покрупнее будешь. Сейчас у нас с тобой, охотник, состоится разговор. Такой серьезный разговор, мужской, после которого ты, может, и не выживешь.