Несколько минут Манукян сидел, полуприкрыв глаза. Затем снова взял телефон, собираясь поговорить еще с кем-то, но в этот момент басовито зажужжал звонок внутренней связи. Недовольно поморщившись от неожиданного вмешательства, Баграт взял трубку.
– Хозяин, – послышался там голос Гасана Гаджиева. – Прошу подняться на палубу.
– Что еще там такое? – брюзгливо проговорил Манукян, поджав губы.
– Торпеды готовы к пуску, можно начинать!
– А-а, – кивнул хозяин яхты. – Ждите, сейчас иду.
Он положил телефон в карман белой сорочки. Предстояло важное дело, пропустить которое он никак не мог. Встав с дивана, Баграт не удержался от того, чтобы не выпить еще пару глотков прохладной воды. Было жарко. Он окинул взглядом каюту и, достав ключ, закрыл за собой дверь, затем стал неторопливо подниматься по лестнице.
Выйдя на палубу, Манукян придирчивым взглядом осмотрел корабль. Казалось, все было в порядке: и уверенный ход корабля, легко идущего вперед, и несколько человек из команды, стоявшие у расчехленных торпедных аппаратов, и сам Гаджиев, ожидавший хозяина.
– Так, говоришь, все хорошо? – испытующе взглянул Манукян на капитана.
– Все, как и должно быть, – ухмыльнулся собеседник. – И погода, и море, и ситуация.
– А где мы сейчас находимся? – поинтересовался Манукян. – Я надеюсь, в нейтральных водах?
– Само собой, – подтвердил капитан. Он подвинул карту поближе к хозяину. – Вот, смотри, это наше местонахождение. Воды нейтральные, но максимально близко к российским.
Курд мельком взглянул на пододвинутую к нему карту и махнул рукой:
– Учти, ты отвечаешь за все.
– А как же, – развел руками Гаджиев. – Я же капитан.
Баграт Манукян не спеша подошел к готовым торпедным аппаратам. Команда молча, исподлобья наблюдала за выражением лица своего хозяина. Привыкшие повиноваться беспрекословно, они хорошо знали, что многое иногда зависит от одной только его гримасы. Но сейчас хозяин находился в благодушном настроении. Перекинувшись несколькими словами с матросами, он той же размеренной походкой вернулся к Гаджиеву.
– Ну что ж, медлить не будем, – важно изрек он. – Ты капитан, ты и командуй.
– Вспомним молодость, – вполголоса произнес Гасан, взявшись за козырек и надвинув на лоб фуражку. – Залп!
Плеснуло за бортами, и торпеды стрелами ушли в сторону российского побережья.
– Эффектно, – наклонил голову хозяин яхты. – И как это раньше мне такая идея в голову не пришла?
– Раньше была другая ситуация, – возразил Гасан.
– Ситуация всегда одна и та же, а вот идеи – это самое важное. Если бы у меня вот с такого возраста, – Баграт показал рукой на полметра от палубы, – не появлялись идеи, то и сейчас я бы сидел где-нибудь в батумском подвале и прибивал каблуки к ботинкам всякой шантрапы. Но я, слава Аллаху, рано понял, какой выбор следует сделать. И, как видишь, не ошибся.
Гаджиев согласно покивал.
– Ну а теперь будем ждать результатов, – завершил разговор Манукян.
– Справа по борту судно!
– Какое еще судно? – нервно вздрогнул Баграт.
Гаджиев, вглядываясь в морскую даль через бинокль, комментировал:
– Какая-то маломерка. – Помедлив немного, произнес: – Вот это уже хуже.
– Что такое? – Баграт не любил неожиданностей.
– Судно военное: бортовой номер и флаг ВМФ.
– Я так и думал! – взвизгнул вне себя от злости Манукян. – Что-то должно было случиться. Живо уходим!
«Да уж, больше нам здесь делать нечего!» – думал на бегу Гасан Гаджиев. И в самом деле, встреча с российскими военными в такой щекотливой ситуации ничего хорошего не сулила. Пусть даже и в нейтральных водах.
Он скрылся в ходовой рубке, и яхта двинулась в сторону Керченского пролива, в украинские территориальные воды.
7
Полундра, сидя за штурвалом, гнал катер по направлению к таинственной яхте. По ровной глади моря легкое суденышко шло быстро, и вскоре очертания яхты стали четче, и рассмотреть ее можно было уже более подробно.
Семин сидел позади и рассказывал о какой-то из своих многочисленных подруг:
– И ты понимаешь, Серега, что характерно: при муже, на которого она должна просто молиться, эта оторва просто вешается мне на шею!
Он насмешливо прищелкнул языком и продолжил:
– Муж у нее оперный певец. Я не помню, как это в точности называется – тенор, баритон или как-то еще, но гастроли у него проходят по всему миру. Сегодня он в Штатах, завтра в Бельгии, а через неделю он уже звонит ей из Бразилии. Соответственно, и финансовые поступления с его стороны, сам понимаешь какие. И любит он ее безумно. Казалось бы: живи и радуйся! А она меня выбрала. Вот ведь парадоксы. И понять, что же бабе надо, я иногда просто не могу, как ни стараюсь!
Слушая Семина, Полундра в то же время думал о другом: преследуемое судно вызывало у него какие-то неясные подозрения. Ничего такого, казалось бы, здесь нет. Ну, переделал какой-то любитель бывший торпедный катер под свою яхту, да и дело с концом. Но что-то недоброе исходило от видневшегося на горизонте корабля.
Павлов, взяв оптику, стал разглядывать корабль. Он стоял неподвижно, качаясь на волнах. Как профессионал, Полундра сразу понял, что яхта действительно раньше была торпедным катером. Впрочем, оставшиеся на ней торпедные аппараты, у которых сейчас хлопотали люди, не позволяли в этом усомниться.
– Интересно, – хмыкнул Павлов. – Забавный кораблик. И что это они удумали?
То, что произошло дальше, безмерно удивило Серегу, привыкшего, казалось бы, ко всему.
– Ты смотри, что делается! – заорал Семин, указывая вправо. Он производил впечатление человека, обнаружившего у себя на дачном участке инопланетный корабль. Но Полундра уже и сам увидел, как торпеды пошли в сторону российского побережья.
– Да что же это такое? – в изумлении уставился на Полундру Семин. – Ты это видел?
– Однако, – выдавил из себя Павлов. – Торпедные стрельбы с иностранного, да еще гражданского судна рядом с территориальными водами России – ничего себе!
– При этом ясно, что это не учения!
Полундра тяжело взглянул на Семина. Дело в том, что Семин, когда катер особенно подпрыгнул на волне в самом начале путешествия, ухитрился долбануть по приборной панели рации банкой пива, выведя прибор из строя. Поэтому о связи не могло быть и речи.
– Закон подлости, – сокрушенно потупил глаза напарник. – Кто же мог подумать, что такое случится?
Павлов только рукой махнул. Действительно, что тут скажешь…
– Ладно, – встрепенулся Полундра. – Единственно верное решение – это преследовать нарушителя.
– До полной победы! – откликнулся Семин.
Полундра сжал зубы.
– Гони, Серега! – навис над его плечом Семин. Он сжимал поручни побелевшими от напряжения руками. Только бы настигнуть этих козлов! А там уж…
Что будет дальше, что такое «там уж», он, видимо, и сам не представлял. Его обуяла жажда мести. Это был тот самый миг погони, когда забываешь обо всем и превращаешься в охотника, гонящего дичь. Когда просыпаются древние, полузабытые инстинкты.
– Ну, суки! – торжествующе хохотал в полный голос Семин. Он, здорово разгоряченный немалым количеством выпитого пива, так ревел над ухом у Полундры, что перекрывал даже звук мотора.
«Вот дал бог голос, – поморщился Полундра. – Словно труба иерихонская».
– Ну, держитесь, уроды! – кричал, потрясая банкой пива, Семин. – Что, если в открытом море, то законы для вас не писаны? Мы вам покажем законы!