— Это разработки товарищей Рукавишникова и Пушкина. Второй и вовсе дрянь. Видишь, весь затвор в трещинах.
— Вижу, — ответил Юра, внимательно осматривая оружие.
— Из него всего-навсего 47 раз успели выстрелить, — добавил старшина. — Ох, и натерпелся я тогда страху, малый.
— Понятное дело, — согласился Светличный. — А ну как в лоб прилетит?
— То-то и оно, парень, — наставительно поднял указательный палец старшина. — Писали тут разные, что евреи хороший автомат придумали. А если задуматься, то получается, что не придумали, а удачно содрали. И вовсе не так уж он и хорош, — у чехов намного лучше вышло.
Немного помолчав, сверхсрочник добавил:
— А может, и сами придумали. Исключить того нельзя. Сам знаешь, одни и те же мысли, если им срок пришел, во многие головы лезут.
Юра молча кивнул. А Виктор Иванович снова пошел к стеллажам, чтобы через пару минут принести очередной образец.
— Изучай.
— Пострелять бы из них, — мечтательно улыбнулся Юра.
— А это уж как товарищ полковник решит, — напомнил о существовании начальства Виктор Иванович.
Обеспокоенный долгим отсутствием всегда пунктуального старшины, Палыч зашел в хранилище уже в сумерках.
— Ты что это, а Витя? — недоуменно спросил он. — Караул вот-вот придет объект под охрану принимать, а вы тут, я смотрю…
— Да мы тут трохи увлеклись, смущенно объяснил старшина, накрывая тряпкой разобранную винтовку CEAM образца 1950 года. Ту самую, под патрон.3 °Carbine, оказавшуюся в дальнейшем предком FN FAL, одной из лучших в мире штурмовых винтовок.
Работа не шла. Руки, и то тяжело было поднять — казалось, что они налиты свинцом. Оставалось лишь сесть на стул, и прикрыть ноющие от напряжения глаза.
— Это ничего, — тронул Юру за рукав Палыч. — Это всегда так бывает. Ты сейчас не сиди долго, мышцы застынут, и будет совсем паршиво. Лучше прогуляйся. Неспешно так, по краешку леса. Или к роднику, вон, сходи. Как болеть перестанет, возвращайся.
— Спасибо, Михал Палыч, — с трудом вставая, поблагодарил подросток. Пойду, пройдусь, пожалуй.
В спину неуверенно спускающемуся со ступенек мастерской Юре донеслось:
— И это, не обращай внимания на ругань Виктора Ивановича. С теми, кто ему неприятен, он безукоризненно вежлив. — Да понял я, — болезненно скривившись, ответил Светличный, и медленно побрел к роднику. Палыч, действительно, оказался прав. От неспешной прогулки закостеневшие мышцы понемногу разогрелись, и стало не так больно. Точнее, боль-то осталась, но теперь, когда она почти отступила, Юра воспринимал ее отстраненно. Будто болело не у него, а у хорошего знакомого. — Да, вот тебе и пострелял, — думал Светличный, неторопливо передвигая ноги по пружинящему многолетнему ковру палой хвои. Прогулка начала доставлять удовольствие, и потому мысли стали несколько более позитивными. — Оказывается, я и не понимал, что такое оружие и как им следует пользоваться! Хорошо, что нашелся добрый человек, объяснил… Добрый человек в этот момент чувствовал себя немногим лучше. Впрочем, Виктор Иванович лучше многих знал, что после такой нагрузки лучше не ложиться сразу, потому совместил прогулку с походом в магазин. Приятное, так сказать, с полезным. Доставая пару дежурных стаканов, Палыч не преминул поинтересоваться: — Ты чего, аспид, за парня так взялся-то? — Если правда то, что товарищ полковник про него сказал, то он оружие понимать должен, а не так: три пробных, пять зачетных. — По силуэтам он стреляет неплохо, ты на парня не наговаривай! — возразил Палыч, аккуратно нарезая салатик. — А я и не наговариваю, — возразил старшина, разливая по первой. — Но тут такое дело, Палыч. Не будет сюда никто возить человека, который на спорт работать будет. Правильно я мыслю? — Возражать не решусь. — Тогда получается, что рефлекс на стрельбу ему враг рода человеческого ставил, потому как спортивные замашки — смерть в реальном деле! Стоит он, как пень в лесу — устойчиво, но неподвижно, все стойку блюдет. Оружие держит неправильно. Спусковой крючок, и то последней подушечкой обрабатывает. А надо — суставом? Понимаешь?!
— Тонкости это, — пожал плечами мастер. — Может даже и такое быть, что никому не нужные тонкости. Как по мне, оружие парень понимает.
— Механику он понимает, а не оружие! — выдохнул лучший стрелок Полигона. — Механику, понимаешь? Железку, то есть. Тут ты, Палыч, прав. Наган он мне так настроил, что и слов нет! Даже гильзы стреляные, считай, сами выпадают, будто не в тридцать четвертом, а в пятом годе на императорском заводе оружие сделано. Механик Юра от бога, золотые у него ручки.