— А я что говорю? — флегматично подтвердил Палыч, разливая по второй. — А от нагана твоего любимого только рамка с номером и осталась. Все остальное — новое. Хотя нет, спусковой крючок он тоже не трогал, разве что доработал по мелочи. Так что не было настройки, переделка была.
— Не суть, — отмахнулся Виктор Иванович. — Ты представь, что будет, если такой механик еще и душу оружия поймет?
В этот момент взгляды старого мастера и стрелка от Бога встретились. И они, словно смутившись замерших на языке слов, заговорили о пустяках.
…Потихоньку ковыляя мимо полянки, облюбованной старшиной в качестве места проведения занятий за то, что упиралась она аккурат в склон холма, и солдатики, тренируясь, успели выкопать там много разного, Юра покосился на втоптанную в землю траву.
— На первый взгляд, как стадо слонов гуляло, — подумал он. — А ведь это все моими боками заглажено!
Глядя на изрытый пулями склон, украшенный валяющимися чурками, Светличный на мгновение испытал странное ощущение причастности к знанию, доступному далеко не всем.
— Человек, умеющий стрелять, — сказал перед очередной тренировкой Виктор Иванович, — есть боевая единица сам по себе. По большей части, в современном бою бесполезная.
После этих слов, наставник надолго замолк.
— Почему бесполезная, товарищ старшина? — спросил тогда Юра.
— А ты спроси об этом русскую Стрелковую Гвардию и Красных Жилетов герцога Веллингтона, — безразлично, как о давно отболевшем, ответил Джупина. — Процентов шестьдесят-восемьдесят потерь это результат бомбежек и артиллерийских обстрелов, понимаешь? Уже в Первую Мировую так было.
Взять тех же Красных Жилетов… Здорово ребята стреляли! Немцы одно время даже думали, что на участке, где они стояли, сплошь пулеметчики засели, настолько потери выросли. Дальше понятно?
— Подтащили минометы, наверное, — предположил Юра.
— Если бы…, — вздохнул Виктор Иванович. — Боши решили не мелочиться, и обработали передний край десятидюймовыми гаубицами. Тут английской стрелковой гвардии и пришел конец. Что было потом, как думаешь?
— Не знаю.
— Потом умные головы подсчитали, что подготовить стрелка — это долго и дорого. Потратить на обучение порядка двадцати тысяч патронов и получить бойца, которого, по статистике, убьет первый же артобстрел? Дорого.
Согласно законов статистики, проще эти пули выпустить в строну противника, и кого-то они обязательно найдут! Проще дать в руки наскоро обученного солдата автоматическое оружие — так оказывается, намного выгоднее.
В итоге, качество подготовки солдата не столь уж важно, цели поражаются просто в силу законов теории вероятности, а чтобы просто контролировать территории, сойдет и солдат после учебки. Кто переживет год и более, сам чему-то научится, ну а кто нет — значит, и не судьба.
— По вашим словам выходит, что военные палят в белый свет, как в копейку! — обиделся за родную армию Юра.
— Суди сам. При анализе результатов стрельбы драгун, сделанном в 1846 году, один генерал писал, что точный выстрел — едва ли не один на десяток, потому де, вся эта пальба имеет лишь психологическое значение. В русско-японскую войну, полк в условиях позиционной войны, за месяц тратил до пяти миллионов патронов, убивая и раня при этом до двухсот солдат противника. Имеем расход патронов 25000 штук на пораженную цель.
— При массе винтовочной пули в девять с половиной граммов, на одного раннего или убитого получается почти 238 килограмм — втрое или даже вчетверо больше, чем тот солдат весит! — быстро подсчитал Юра.
— В Первую Мировую тенденция сохранилось, но в силу большей насыщенности переднего края целями, расход патронов на одного пораженного колебался от десяти до пятидесяти тысяч штук, почти до полутоны металла на цель.
— А в Отечественную?
— Вырос до ста тысяч патронов, то есть, практически до тонны. И это с учетом того, что шестьдесят процентов потерь обе стороны списывали на работу артиллерии и налеты бомбардировщиков, — вздохнул Виктор Иванович.
— А теперь?
— Ну, мы-то сейчас не воюем, а вот по результатам действий в Индокитае, западные источники сообщают уже не о количестве патронов, а просто о массе стрелковых боеприпасов на одну цель. И получается у них от полутора до четырех тонн.
— Пушечное мясо, палящее примерно в тут сторону, — огорченно подытожил Юра.
— Да, — спокойно подтвердил Виктор Иванович. — В основном, так. Расход боеприпасов резко падает лишь в случаях, когда ведутся локальные войны с большим количеством жертв среди мирного населения. Отсюда можно сделать два вывода в части, нас касающейся: