Собравшиеся глухо молчали, наскоро прикидывая, сколько они могли бы заработать за пять лет, и как здорово можно было бы распорядиться такими деньгами, попади они им в руки.
Директор, тем временем, говорил:
— Молодость — недостаток проходящий. Со временем. Но я готов пойти вам навстречу и отменить приказ о назначении, если кто-либо из сидящих здесь способен гарантировать мне лучшие результаты.
Начальники цехов и подразделений окончательно замолчали. Подставляться по-глупому желающих не было. И они услышали:
— Теперь, никого, надеюсь, не удивляет, что участку мастера Светличного выделено лучшее из имеющегося? Заодно, должен предупредить: вновь создаваемый участок — режимный, потому лишних вопросов о его деятельности быть не должно. Задачи данному конкретному мастеру ставлю лично или, в мое отсутствие, главный инженер завода.
После окончания планерки, Николай Петрович вручил Юре пару машинописных листов с планами работ, и скупо обронил:
— Ничего Юра. Представить тебя людям нужно было обязательно. И это даже хорошо, что бучу они сегодня попробовали поднять. Так даже лучше. Главное, помни: я в тебя верю и в обиду не дам.
— Спасибо, Николай Петрович, — ответил Светличный. А на выходе из кабинета, обернулся в дверях и добавил:
— Отработаю.
Остаток дня прошел более или менее нормально. При удивительно благожелательном отношении подчиненных к молодому мастеру, удалось быстро разобраться с объемом обязательной ежедневной писанины, принять склад и полюбоваться новыми станками.
Среди них выделялось два швейцарских широкоуниверсальных фрезерных станка Aciera. И новенький, с иголочки Deckel FP2 c полным набором приспособлений и инструмента, под которые производитель выделил отдельный шкаф с заботливо продуманным расположением отделений. Чего там только не было: скоростные головки, долбежное приспособление, делительные устройства и много такого, назначения чему Юра сразу угадать не смог.
За стоящими на безукоризненно выверенных фундаментах станками чувствовалась многовековая история развития сверхточной обработки металла, как за аристократом — череда поколений прославленных предков.
— Нравится? — не удержался от вопроса Иван Сергеевич.
— Конечно! — расплылся в улыбке Юра.
— А ведь то, что мы сделали — немногим хуже. Точнее, функционально — ничем.
— Хуже, — не согласился Юра. — На этих работать можно на порядок быстрее. Все для человека сделано. С налету такое придумать невозможно. Долго надо опыт собирать. Думать много. Нет у нас таких станков.
— И никогда не будет, — продолжил мысль Иван Сергеевич. Поймав недоумевающий взгляд Светличного, он пояснил: — Не глупее мы, не думай. Просто нам обыкновенно некогда такими вещами заниматься. Мы ж не живем, а по большей части стараемся выжить.
— И то сказать, поколения не проходит, чтобы война какая не случилась, — грустно вздохнул наставник.
Юра не стал возражать. Ему уже было известно, что учитель успел хлебнуть горького. Начав с Империалистической, Иван Сергеевич не пропустил ни одной крупной заварушки. Каждый раз, впрочем, умудряясь возвратиться домой. В отличии от Юриного деда и братьев отца, которым не повезло. И действительно, где тут времени набраться на создание шедевров машиностроения?
Домой, в общежитие техникума, Юра возвращался, основательно задержавшись на работе. Голова была занята размышлениями о новых станках и удивительном горном народце, который уже несколько столетий имеет возможность без суеты заниматься созданием шедевров в металле.
И надо же было случиться такой незадаче, что проходя мимо пивнушки, издавна облюбованной идущими со смены, он не поздоровался с некстати вышедшим из питейного заведения Ковалем, а тот не нашел ничего умнее, как схватить Юру за шиворот, проорав при этом:
— Умный что ли?!
Что собирался еще сказать или сделать отец бывшего однокашника, в дальнейшем так и осталось неизвестным. Память самого Коваля, впрочем, тоже сохранила немногое.
Вспомнилось лишь, что в долю секунды улица провернулась, оставив на сетчатке размытое изображение полотнищ света. Затем дорога грохнула в затылок, и на глаза опустилась пелена.
В себя Коваль пришел уже лежа на спине. Очень болела малая берцовая кость на правой ноге и вытянутая вверх рука. С внешней стороны запястья, между безымянным и средним пальцами устойчиво утвердилась подушечка большого пальца нового мастера, а остальные четыре плотно держали кисть со стороны большого пальца.
Локтевая кость и кисть руки Коваля составили как бы катеты прямоугольного треугольника, а большой палец Юры безжалостно давил по гипотенузе. Было понятно, что стоит чуть прижать, и кисть руки будет сломана, словно тонкая сухая веточка.