В этих боях отличилась 1-я гвардейская танковая армия, особенно входившая в нее 1-я бригада. В соединении, богатом славными традициями, было немало героических воинов. Гвардии старший лейтенант Михаил Демчук, заменив выбывшего из строя командира роты, повел подразделение в стремительное наступление. Успешно форсировав реку Западный Буг, танкисты этого подразделения быстро вышли к реке Сан и прикрыли переправу наших автоматчиков. Л од обстрелом врага экипажи преодолели реку и продолжали наступление в возрастающем темпе. Перерезав вражеские коммуникации, подразделение Демчука вынудило противника поспешно оставить крупный населенный пункт и беспорядочно отступить. Гвардейская танковая рота, действовавшая в авангарде, первой ворвалась и в Баранув.
Наступательный порыв воинов был неукротим. В момент атаки вражеским снарядом заклинило башню тридцатьчетверки. Но гвардейский экипаж не вышел из боя. Несмотря на повреждение танка, механик-водитель 1-й гвардейской танковой бригады гвардии старшина Капитон Рожин повел машину на врага, давя пехоту и орудийные расчеты гусеницами.
А вот далеко не полный перечень ратных дел ветерана 1-й гвардейской танковой бригады Алексея Духова.
14 июля 1944 года этот командир роты метким выстрелом уничтожил вражескую самоходку и на максимальной скорости ворвался в оборону противника. 15 июля он лично сжег "тигр" и два "фердинанда". 16 июля рота гвардии старшего лейтенанта Духова захватила несколько населенных пунктов и перерезала важную коммуникацию врага. Отбивая сильные контратаки гитлеровцев, офицер Духов сжег два "тигра". 18 июля его подразделение, совершившее обходный маневр, внезапной атакой ликвидировало сильный опорный пункт врага и открыло наступающим войскам путь к Западному Бугу.
Успехи войск фронта были внушительными, хотя обстановка складывалась не всегда так, как хотелось бы. Попытки 3-й гвардейской и 4-й танковых армий ударом с востока овладеть Львовом с ходу успеха не имели. Это объяснялось тем, что противник успел сосредоточить здесь значительные силы, превратив город и прилегавшие к нему селения в сильный опорный пункт.
Командующий войсками фронта принял решение направить 3-ю гвардейскую танковую армию в обход Львова с северо-запада. Генерал П. С. Рыбалко и его штаб в трудных условиях быстро перегруппировали войска. С наступлением темноты 22 июля танковая армия двинулась в указанный район. Выйдя 24 июля к Яворову, она развернула стремительное наступление по двум расходящимся направлениям - на Львов и Перемышль.
Некоторые военные историки упрекали генерала П. С. Рыбалко в том, что он, дескать, погнался за двумя зайцами и распылил силы. Но, видимо, это не совсем так. Несомненно, что необычный маневр спутал противнику карты, внес во вражеский стан растерянность и способствовал оперативному успеху фронта.
Инициативно и находчиво действовал и член Военного совета 3-й гвардейской танковой армии генерал С. И. Мельников. Руководя политической работой, он вместе с тем неутомимо заботился о материальном обеспечении войск.
Экипажи Рыбалко, развивавшие наступление по тылам врага, испытывали острую нужду в горючем. Командарм уже собирался обратиться к руководству фронта с просьбой усилить снабжение танкистов по воздуху. Но неожиданно появилась колонна грузовых машин, доставившая войскам все необходимое. Павел Семенович Рыбалко глазам своим не поверил, когда из кабины головного грузовика неторопливо вышел член Военного совета генерал С. И. Мельников.
- Откуда ты, Семен Иванович, взялся со своей колонной? - удивился Рыбалко. - Не чудо ли это?
- Чудес, как известно, не бывает, - усмехнулся Мельников, - а вот маневр тыловыми средствами действительно предприняли.
Убедившись, что по колтовскому коридору, забитому танками двух армий, невозможно доставить горючее и боеприпасы, генерал С. И. Мельников, как он потом мне рассказал, повел транспортные машины по колонным путям другой ударной группировки. Вслед за конниками генерала Баранова Семен Иванович с транспортной колонной пробился в район Яворова и соединился со своими гвардейцами-танкистами. Кроме грузов он сдал по назначению группу пленных гитлеровцев, взятых по пути следования после непродолжительной, но жаркой перестрелки.
Во время наступления начальник политуправления фронта генерал С. С. Шатилов неоднократно докладывал Военному совету о партийно-политической работе в войсках на различных этапах операции. Суммируя политдонесения из армий, отмечал, что в войсках фронта почти нет случаев танкобоязни. Это сообщение было отрадным и знаменательным. Оно свидетельствовало о том, что массовый героизм наших воинов имел не только идейную и моральную, но и прочную материальную основу. Советский народ, руководимый Коммунистической партией, обеспечивал родную армию могучим и грозным оружием победы. Теперь уже танки врага перестали быть грозой для нашего солдата, как, скажем, в начале войны, когда мы еще не имели достаточного боевого опыта и ощущали нехватку некоторых видов вооружения и противотанковых средств. Советский воин знал, что в борьбе с немецкими танками его поддерживает масса артиллерии, авиации, танков, самоходных установок и другой боевой техники.
Во время наступления на львовском направлении наши воины успешно отражали контрудары и контратаки вражеских танков. Так, например, подразделениям 287-й стрелковой дивизии пришлось сражаться против численно превосходящих сил 17-й немецкой танковой дивизии. В ходе этих боев воины 287-й дивизии подбили и уничтожили 32 танка и самоходные установки, а 3 фашистские машины захватили в исправном состоянии.
Начальник политуправления сообщил Военному совету и о том, что донесения армий свидетельствуют о массовых случаях отказа легкораненых покинуть строй, свое подразделение, поле боя. Сделав перевязку, они продолжают сражаться с противником и совершают новые подвиги.
За десять дней Львовской операции в войсках фронта осталось в строю около 2500 легко раненных воинов. Кто участвовал непосредственно в бою, знает, какое сильное воздействие оказывало на психику и моральный дух молодого воина то, что рядом с ним продолжал сражаться солдат, офицер, только что перевязавший свою рану.
В ходе первых дней боев за Львов партийные организации фронта приняли в ряды ВКП(б) около 1600 человек, хотя заявлений было подано более 6 тысяч. Военный совет обратил внимание политуправления на ненормальное положение с оформлением партийных дел. Слов нет, в период наступления трудно выбрать время для заседания партийного бюро и рассмотреть все заявления. Но трехлетний опыт Отечественной войны убеждал нас в том, что политорганы, партийные комиссии соединений и партийные организации могут и должны более быстро и оперативно оформлять прием в ряды ВКП(б). Ведь лучшие люди армии, герои боев решили связать свою жизнь и судьбу с Коммунистической партией. Случалось и так, что некоторые из них отдавали за Родину жизнь, не успев получить партийного документа. Но каждый, написавший перед атакой проникновенные слова "хочу идти в бой коммунистом", в душе считал себя таковым и сражался как коммунист.
Вспоминается случай, рассказанный мне начальником оргинструкторского отдела политического управления фронта полковником И. В. Суриковым. В напряженных многодневных боях одна из стрелковых рот, образцово выполнив трудное боевое задание, понесла значительные потери. Когда в подразделение пришли представители политотдела дивизии и спросили, есть ли в роте парторг, последовал ответ:
- Пал в бою.
- А кто его заместители?
- Тоже погибли.
- Кто же остался за парторга?
И тогда после некоторой паузы подошел к представителю политотдела боец с перевязанной рукой:
- Я остался за парторга и за его заместителей. Из коммунистов в роте никого нет. Кто ранен, а кто убит. Остался я один, хотя и числюсь пока беспартийным. Но перед началом наступления я подал заявление в партийную организацию и просил считать меня коммунистом.
Бои за Львов вступали в решающую стадию. С востока к городу вплотную подошли 60-я и 38-я армии. 22 июля на южную окраину города ворвался передовой отряд 4-й танковой армии генерала Д. Д. Лелюшенко. Завязались тяжелые уличные бои. Гитлеровцам временно удалось отрезать прорвавшихся танкистов. Создалась сложная обстановка.