Выражая волю миллионов трудящихся, Крайова Рада Народова 31 декабря 1944 года преобразовала ПКНО во Временное правительство Польской республики. Об этом выдающемся событии в жизни братской страны, которую мы освобождали, политорганы широко оповестили войска фронта, использовав различные формы агитации и пропаганды.
Пожалуй, не было ни одного польского города и села в полосе боевых действий наших войск, где бы мы не проводили политической работы с местным населением. Этим благородным делом занимались и объединения, прибывшие из резерва Ставки. Так, например, член Военного совета 59-й армии генерал П. С. Лебедев в канун 1945 года докладывал, что их политработники проводят с местными жителями беседы о целях и задачах Красной Армии-освободительницы, о советско-польских отношениях, о подвигах воинов страны социализма и героическом труде рабочего класса и колхозного крестьянства.
В городах и селах выступали красноармейские ансамбли песни и пляски, через радиовещательные установки передавались мелодии граммофонных записей, распространялись плакаты и листовки на польском языке. Большой интерес у поляков вызвали советские кинофильмы.
Занимаясь массово-политической работой на освобожденной территории Польши, мы готовились к пропагандистской деятельности среди мирного населения Германии. При этом учитывали, что вести ее будет намного труднее.
Изучение захваченных нашими войсками писем из Германии давало некоторое представление о настроениях немцев, об атмосфере во вражеском тылу. Наиболее убедительные и впечатляющие факты, примеры и высказывания использовались нами в пропаганде для войск противника.
Борьба с фашизмом шла не только на полях сражений, но и на незримом идеологическом фронте. В третьем рейхе, как мы знаем, существовало специальное министерство пропаганды, обер-шефом которого был небезызвестный Геббельс, а в вермахте постоянно действовал широко разветвленный нацистско-пропагандистский институт, занимавшийся идеологическим оболваниванием солдат, насаждавший в армии разнузданный шовинизм и антикоммунизм.
Офицеры по так называемому национал-социалистскому воспитанию убеждали своих вояк в том, что русские непременно перессорятся и передерутся с англоамериканскими союзниками, что исход войны может решить новое секретное оружие, которое якобы скоро поступит в немецкие армии.
Нам стало известно, что в октябре 1944 года в Германии начал создаваться фольксштурм и развернулась тотальная мобилизация. На основании правительственного указа в ополчение призывались немцы старших возрастов, до 60 лет включительно. Под ружье ставили и "добровольцев" из "гитлерюгенда", которым едва исполнилось 16 лет. Фашисты учредили женский вспомогательный корпус. За счет подобных крайних мер гитлеровское командование стремилось восполнить огромнейшие потери в своих вооруженных силах.
По мере приближения советских войск к границам Германии нацистская пропаганда, понаторевшая в идеологических ухищрениях и демагогии, усиленно внушала своим воякам и мирному населению страны вздорную мысль о том, что Красная Армия якобы намерена истребить всех немцев.
Наши политорганы в листовках на немецком языке, в радиопередачах на войска противника и с помощью других средств разоблачали ложь и клевету гитлеровцев, напоминая солдатам вермахта о приближающемся неизбежном поражении фашистской Германии и призывая их к массовой сдаче в плен.
В связи с переносом боевых действий за рубеж нашей Родины масштабы пропаганды на войска противника и массово-политической работы среди населения освобожденных стран значительно возросли. Об этом обстоятельно говорил с руководящими политработниками прибывший в конце 1944 года на 1-й Украинский фронт заместитель начальника ГлавПУРа генерал-лейтенант И. В. Шикин. Это был испытанный в боях политработник, в прошлом комиссар ледовой Дороги жизни, по которой в осажденный Ленинград доставлялись боеприпасы, продовольствие, горючее, медикаменты. С 1942 года и до конца войны генерал И. В. Шикин находился на посту заместителя начальника Главного политического управления Красной Армии.
Побывав на сандомирском плацдарме и ознакомившись с практикой партийно-политической работы в частях и соединениях, генерал И. В. Шикин особенно подробно интересовался постановкой нашей пропаганды среди войск противника.
Мы вместе с ним присутствовали на допросе пленного офицера, только что захваченного в результате ночной разведки боем. Немец откровенно сказал, что в Германии все держится на страхе. Люди на фронте и в тылу боятся гестапо, которое после покушения на Гитлера 20 июля 1944 года получило необычайно широкие полномочия и еще более распоясалось, хватая людей по малейшему подозрению, даже за шапочное знакомство с участниками антигитлеровского путча.
Пленный офицер заявил:
- В результате крупных поражений Германии авторитет фюрера и всей нацистской верхушки сильно поколеблен, но у немцев нет иного выхода, как отчаянно драться, ибо все мы испытываем панический страх перед вторжением русских в Германию.
В беседе с руководящими политработниками фронта генерал И. В. Шикин привел высказывание пленного офицера и подчеркнул, что задача нашей пропаганды - впечатляюще показать возрастающую мощь Советских Вооруженных Сил и неизбежность краха гитлеровского режима, убедительно агитируя за выход немцев из войны путем сдачи в плен и в конечном счете - капитуляции. Вместе с тем следует неутомимо разъяснять мирному населению Германии, что не надо бояться советского "человека с ружьем", о котором с такой душевной теплотой говорил В. И. Ленин.
Мы никогда не ставили знак равенства между гитлеровскими военными преступниками и немецким народом, ибо гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается. Красная Армия как армия нового типа с первых дней своего основания воспитывалась в духе интернационализма и уважения к пролетариям всего мира, к трудящимся других стран. И немецкий народ не являлся исключением.
В связи с тем что войска фронта готовились в скором времени вступить в пределы Германии, Главное политическое управление Красной Армии обязало политорганы довести этот важный тезис до сознания каждого воина. Командиры и политорганы, партийные организации, выполняя указания ЦК ВКП(б) и ГлавПУРа, делали все необходимое для того, чтобы каждый солдат, сержант и офицер глубоко осознал величие исторической освободительной миссии, высоко держал честь и достоинство воина-интернационалиста, справедливо и гуманно относился к мирным жителям страны. Спасая цивилизацию Европы от фашистских погромщиков, мы несли освобождение от нацистского рабства и самому немецкому народу. Это отнюдь не означало, что политработники предали забвению воспитание войск в духе ненависти к гитлеровским захватчикам, принесшим советским людям и другим народам неисчислимые страдания.
Взятая нами на вооружение ненависть к врагу прошла, я бы сказал, несколько этапов. Вспоминаются первые дни Великой Отечественной войны. Части 2-го кавалерийского корпуса, где я был комиссаром, под Балтой нанесли внезапный контрудар по прорвавшимся гитлеровцам и разгромили штаб 198-й немецкой пехотной дивизии, захватив много пленных вражеских солдат и офицеров.
Помню, в штабную палатку, разбитую в небольшом лесочке, привели злобно нахмуренного вражеского офицера.
Пока мы с переводчиком и начальником разведки корпуса изучали документы пленного, возле фашиста весело толпились наши бойцы.
Советские воины знали Германию Карла Маркса, Карла Либкнехта и Розы Люксембург, Клары Цеткин и Эрнста Тельмана, революционных моряков и портовиков Гамбурга, пролетариев красного Веддинга, рабочих Рура, славящегося революционными традициями. Они знали Германию, давшую человечеству И. Гете, Ф. Шиллера, Г. Гейне, Р. Вагнера и других выдающихся писателей, композиторов, ученых.
Но они мало знали о той Германии, в которой господствовала фашистская диктатура. Гитлер, Геббельс и им подобные пропагандировали антикоммунизм и антисоветизм, человеконенавистническую расовую теорию о превосходстве германской расы, призванной якобы владеть всем миром. В предвоенное время, видимо, маловато было антифашистской литературы и фильмов, антигитлеровская пропаганда порой не носила наступательного характера. Может быть, потому наши бойцы с некоторым добродушием и благожелательностью относились к первым пленным. Кто-то по наивной простоте протянул немецкому офицеру папиросу: