Из протокола допроса:
«Вопрос: С какой целью вы оказались на территории Краснобаковского района.
Ответ: На территории Краснобаковского района я оказался по заданию немецкой разведки как агент-диверсант для проведения диверсионных актов на Горьковской железной дороге и для создания антисоветских групп среди населения».
После приземления агент К. поспешил явиться с повинной, а С. прежде хотел встретиться с женой. Агенту К. была дарована жизнь, а С. ждал суровый приговор.
«В соответствии с директивой НКВД СССР от 23 мая 1942 года приведение приговора в исполнение будет производиться публично в пункте задержания указанного парашютиста. С этой целью арестованного С. этапировать усиленным конвоем в распоряжение начальника управления НКВД по Горьковской области».
И дальше:
«На основании распоряжения НКВД № 2363 от 6 июня 1942 года публично в присутствии 25 человек местных жителей привели в исполнение решение особого совещания над осужденным к расстрелу изменником Родины С. Выстрел произведен отделением бойцов войск НКВД залпом из шести винтовочных стволов под команду: „По изменнику Родины — огонь“ в одном километре от станции Ветлужская… 13 июня 1942 года в 10 часов горьковского времени».
Шпионов становилось все больше. Назрела необходимость сформировать особые части по их нейтрализации. В апреле 1943 года состоялось совещание руководителей разведки, на котором председательствовал И. В. Сталин. Он одобрил идею преобразования особых отделов НКВД в особые отделы с новым названием «СМЕРНЕШ». Такое сокращение знакомого лозунга «Смерть немецким шпионам!» показалось вождю не совсем удачным: «Почему, собственно говоря, мы должны иметь в виду только немецких шпионов? Разве разведывательные службы других стран не действуют против нашей страны? Давайте назовем „Смерть шпионам“… или кратко „СМЕРШ“».
«СМЕРШ» стал действительно грозой шпионов. Но и до него особые органы НКВД в дремоте замечены не были. Работы им хватало. К концу 1942 года на германо-советском фронте действовало в общей сложности 130 немецких разведывательных органов и 60 специальных школ по подготовке разведчиков. Со шпионами не церемонились. Военные трибуналы особым разнообразием приговоров их не баловали. Только резвость, с которой засылаемые агенты являлись с повинной, спасала им жизни.
Вот почему группа немецких агентов в составе шести человек, сброшенных на парашютах в ночь с 15 на 16 сентября в районе Арзамаса, тут же, даже не собираясь вместе, поспешила в Арзамасский райотдел НКВД. Первым его достиг некто Семен Калабалин. Прямо с порога он объявил, что является немецким агентом, и выложил перед изумленными чекистами радиостанцию, оружие и кучу денег.
Из протокола допроса:
«Вопрос: С какими задачами вы были переброшены на территорию СССР?
Ответ: Задание перед нами поставлено: разведка движения войск по железной дороге, водным и шоссейным путям, где формируются воинские части, их возраста, командный состав, вооружение, работа промышленности, транспортировка грузов и вооружения, боеприпасов. Разведка военных складов, аэродромов. Помощь союзников и политико-моральное состояние частей Красной Армии».
Ничего оригинального в полученном агентом задании не было. Может, что скрывает?
«Вопрос: Имели ли вы задание проводить диверсионно-подрывную и разложенческую работу в СССР?
Ответ: Таких заданий я не получал. В школе нам разъяснили, чтобы мы этим не занимались. Нам рекомендовали держать себя скромно, чтобы не выделяться из общей массы населения».
Некто Калабалин, явившийся с повинной, был вовсе не «некто». Если бы он сообщил арзамасским чекистам подробности своей. довоенной биографии, то они бы, пожалуй, заслушались и отвлеклись от основной нити допроса.
Семен Афанасьевич Калабалин был… героем «Педагогической поэмы» Антона Семеновича Макаренко. Кто до войны не читал этой книги. Правда, Калабалин в книге носил фамилию Карабанов, но был Семеном. Бывший вор и грабитель… В книге умалчивается о его партизанском прошлом, когда он воевал в отряде брата против деникинцев. Был ранен, переболел тифом… Успел еще побывать в боях и опять был ранен. А в тюрьму попал уже из банды.
В колонии Макаренко он появился рослым семнадцатилетним пареньком и быстро «перековался», потому как понимал, что тюрьма до добра не доведет. По детдомовской путевке попал на рабфак, закончил инженерно-мелиоративный институт, но стал… педагогом. До самой войны учительствовал в колониях и детских домах. В июне 1941 года его детский дом для трудных детей уезжал в эвакуацию, а он — в другую сторону, на фронт, добровольцем.