«Ночь — светлая, июньская. Внизу был лес, болотца, вдали большой волжский город, на воздушных подступах к которому патрулировал летчик-истребитель старший лейтенант Борис Табарчук.
Герой Советского Союза Петр Шавурин, таранивший в прошлом году фашистский самолет, подарил Борису Табарчуку свою фотокарточку и немногословно, как все летчики, написал на обороте: „Таран — обязательно!“
Так он и сделал, когда у него кончился боезапас, он передал на командный пункт: „Иду на таран!“
Табарчук подобрался к хвосту „Хейнкеля-111“. На какое-то мгновение самолеты сцепились. Казалось, что маленький МиГ развалится на куски, но он был цел и летел дальше, а внизу к земле уходил объятый огнем фашистский самолет».
Борис Табарчук, таранивший вражеский бомбардировщик в небе над Горьким.
В ночь с 12 на 13 июня 1943 года над лесным массивом у села Красное Сосновского района разгорелся воздушный бой. Наш истребитель погнался за фашистским бомбардировщиком «Хейнкель-111», пытавшимся скрыться в наступающей темноте у самой земли.
Летчик-истребитель несколько раз стрелял по вражескому самолету, но, видимо, темнота мешала вести прицельный огонь. И тогда летчик догнал бомбардировщик и ударил его винтом. Истребителем был командир авиационного звена старший лейтенант Михаил Белоусов. Он погиб.
В предисловии к «Хронике воздушных таранов», опубликованной в майском номере «Военно-исторического журнала» за 1989 год, отмечалось: «Следует особо подчеркнуть тот факт, что в Люфтваффе не нашлось ни одного летчика, который в критическую минуту сознательно пошел бы на воздушный таран, даже в небе Берлина».
Это не так. К концу войны, когда американские воздушные крепости стали массированно бомбить города Германии, командование Люфтваффе вспомнило о русском таране и превратило его в оружие отчаяния.
По примеру японцев, командир одной из авиадивизий Ханс-Иоахим Херрман предложил сформировать несколько эскадрилий летчиков-смертников, которые должны были сбивать американские бомбардировщики тараном, целясь в место стыковки фюзеляжа с хвостовым оперением.
1500 добровольцев согласны были отдать жизнь за агонию Германии.
Первый боевой вылет оказался неудачным. Истребители, поднявшиеся с разных аэродромов, не смогли собраться в том количестве, которое планировалось, чтобы навести ужас на американских бомберов. У одних обнаружились неполадки в самолетах и они вернулись на аэродромы, а молодые летчики просто заблудились, потеряв ориентировку.
По данным американцев было таранено восемь машин.
Тем не менее рейхсминистр пропаганды доктор Геббельс запишет в своем дневнике: «Первое использование наших истребителей-самоубийц не дало ожидаемого успеха… Но мы не должны терять мужества из-за этого. Это только первый опыт, который должен быть повторен в течение нескольких следующих дней с более обнадеживающими результатами».
Остатки смертников использовались в апрельских боях 1945 года. Они обрушились на переправы через Дунай и Одер. Но никаких данных о результативности их действий нет. Очевидцы с нашей стороны не могли понять, что в переправы врезаются пилоты-смертники, а немецкая сторона не успела оставить документальных свидетельств — война закончилась.
Эра таранов на реактивных самолетах началась еще в годы Второй мировой войны и начали ее… немцы. Зацепившись за таран, как за последнюю надежду, они предприняли попытку разработать специальный реактивный истребитель. Его автором стал Эрик Бахем, а проект был назван «Наттер», то есть — «Гадюка».
Самолет-таран должен был взлетать с направляющих, и летчик, уже после отделения стартовых ускорителей, вел его к цели. У пилота был шанс выжить — катапультироваться, но при этом он еще отстреливал двигатель, который спускался на парашюте.
Немцы успели испытать около тридцати «Гадюк» и только семь в пилотируемом режиме. Судьбу самолетов-таранов решили танки союзников, прорвавшиеся на позиции пусковых установок, так что укусы «Гадюки» не стали смертельными.
Примерно в то же время над самолетом-тараном работает американский авиаконструктор Джон Нортроп. Построенный по схеме «летающее крыло» истребитель был усилен стальными листами. Но первый и единственный полет закончился катастрофой, самолет сорвался в штопор. К этому времени Вторая мировая война завершилась и надобность в самолете такого назначения отпала.
Но таранный удар, как оружие, списывать было еще рано.