— Да потому, что у тебя ни хрена не получалось.
Ответ простой, но справедливый. Дорц фыркнул.
— Да ни у кого из нас это не получалось… Ну разве что у этой парочки, Бадди и Рэйчел. Они меня всегда до чертиков пугали; слава богу, я спал в совершенно отдельном «кубрике» и с ними непосредственно не общался. Господи! Что же за странное сборище мы собой представляли! — Он покачал головой, что-то припоминая. — Две дюжины детей, которых держат взаперти словно в каком-то идиотском варианте викторианского работного дома. С проводами, подключенными непосредственно ко лбу, уставившись на какую-нибудь иголку, погруженную в вакуум, мы изо всех сил пытались заставить ее пошевелиться. И все ради Стрезличка — папочки Чарли — и его странного поиска экстрасенсорики, призвавшей его когда-то. И ведь самого Стрезличка когда-то тоже нашел какой-то ненормальный. Нет, надо было поставить на нем точку.
— Ну, были ж и другие, кроме таких как он.
— Да, были… особенно та мексиканочка, которую привезли из Альбукерке; ну, ты ж помнишь, та, которая могла работать вместо сейсмографа до тех пор… ну, ты, в общем, знаешь…
Энн кивнула.
— Они не должны были закармливать ее всеми этими амфетаминами… Ради лишь своих тестов…
— Хм…
«Тельце девчонки отнесли в вертолет. — Он прекрасно это помнил. — А лаборанты провели весь остаток того дня и ночи, отдраивая стены испытательного полигона. А все мы в это время сидели в своих «кубриках» и на протяжении многих часов так ни хрена и не сказали. И в ушах у нас стоял звук того, как это случилось. А на следующий день все проходило по обычному распорядку».
Дорц внезапно осознал, насколько же он устал. Та живительная энергия, что заставляла его двигаться целый день, сейчас на какой-то момент его покинула. И прошлое, прорвав тонкие барьеры, ворвалось в его память.
— Ты же знаешь, — слова приходили на ум не сразу, их словно клещами приходилось вытаскивать. — Ты же знаешь, я надеюсь, он получит то, чего так хочет… То, чего он так долго ждал.
— Кто? Стрезличек? Дорц кивнул.
— И у меня нет ни малейших сожалений по этому поводу. Он этого заслуживает. Так или иначе.
Дорц вздрогнул.
— Может, нам с самого начала надо было все рассказать Леггеру? Обо всем, что нам уже было известно, и быть с ним немного пооткровеннее.
Ее пальцы пробежали вдоль его ребер.
А разве это что-либо изменило бы?
— Нет, — Дорц грустно улыбнулся. — Ничем на этом свете не меняется… ну разве что, кроме тебя…
Она молча смерила его взглядом, после чего ее маленький каменный кулачок крепко ударил его под дых.
— Ты такое дерьмо, Дорц, ты никогда ни в чем не уверен. — Она хохотнула. Внутри его вспыхнула искра… и не гасла.
«Ну, сделай же наконец это, — внушал себе Дорц… — Дабы дойти до конца, действительно завершить путь… А потом можно и остановиться».
И словно в ответ, старый матрас кровати завибрировал, из-под земли стал исходить некий грозный гул. Энн тоже смогла это почувствовать. Дорц видел, как расширились ее зрачки. Сорвавшись с кровати, Дорц подбежал к окну. Огненные отблески пролились на темные очертания холмов по ту сторону автострады… Жиденькое облачко в небесах просияло алым.
Когда Леггер проснулся, Рэйчел рядом с ним уже не было. В комнате все еще было темно. Пошарив рукою на прикроватном столике, Леггер нашел подаренный ему Дорцем фонарик. Желтый луч высветил ту часть постели, где еще совсем недавно на пропавших ветхостью простынях, свернувшись в комочек, как невинная кошка, лежала Рэйчел. Он уснул, одной рукой обнимая ее девичьи груди, словно пытаясь защитить это спящее, по-прежнему горевшее огнем тельце. И где же она теперь? Встревоженный ее исчезновением, Леггер еще окончательно не проснулся. Совершенно машинально он положил фонарик на кровать рядом с собой и стал сидя одеваться. Ни Дорц, ни Энн в той комнате, где они предыдущей ночью ложились спать, не оказалось. Леггер стоял на пороге, разглядывая измятую постель в тусклом свете фонарика.
Ну, а теперь-то какого черта стряслось? Сейчас он испытывал в большой степени раздражение, нежели беспокойство. Будет ли когда-нибудь пауза, или весь этот бред пройдет нон-стопом? В офисе мотеля и комнате за ним тоже никого не оказалось. Почесывая живот и позевывая, Леггер выбрался на здание через выбитое Дорцем окно.
«Пора бы мне к этому уже привыкнуть, — подумал он. — И скажет мне, ради бога, хоть кто-нибудь, который сейчас час?»