Они лежали во тьме вместе. Он знал, что ее глаза открыты и смотрят в потолок. Рука его двигалась под пропахшим плесенью одеялом. Ему хотелось как можно плотнее прижать ее к себе. Кожа была влажной, но по-прежнему горячей в этом неподвижном воздухе мотеля.
— Ты о чем думаешь? — спросил Леггер.
— Да ни о чем я не думаю, — голос Рэйчел был столь тих и безжизнен, что у Леггера мурашки пробежали по коже. — Я просто сейчас что-то вижу.
Отблеск звездного света проскользнул сквозь замызганное стекло и засверкал в ее глазах неким подобием пламени.
— Яма? — спросил Леггер. — Куда бил столб огня ракетного двигателя?
— Да.
Здесь нечто большее, он знал, и ее голосе это выдавал.
— Что ты там видела, когда загляделась вниз? Образ девушки на фоне языков пламени всплыл в его мыслях. Она повернулась к нему, посмотрев прямо в лицо, хотя глаза ее сейчас были скрыты темнотой.
— Знаешь, что я видела? — голос вновь стал куда яснее, а речь более связной. — Знаешь? Я видела ружье.
— Ружье?! О, Господи! — Взмолился он, будучи озадачен в очередной раз. — В огне?
— Нет, бетонированная яма была подобна концу дула гигантского ружья, и огонь имитировал выстрел, но только не разовый, а вечный. Как будто бы мгновение этого выстрела застряло во времени.
— Понятно. — Он хотел сказать что-либо, увести тем самым их обоих с края опасной территории, к которой привели его вопросы.
— Да нет, ты ничего не понимаешь! И никогда не видел того, что творится у тебя под носом. Ты просто позволяешь Стрезличку манипулировать тобой на затраханном лике земли. Ты словно какая-нибудь глупая собачонка, которую держат на поводке, и с этим тебе уже ничего не поделать, — она сделала паузу для дыхания, которое со свистом вырвалось сквозь ее стиснутые зубы, — да потому, что ты — недоумок и понятия не имеешь о том, что происходит вокруг тебя.
— Зато ты все знаешь! — Теперь он уже рассердился, заразившись от нее внезапной яростью. — Да, все вы тут повязаны!
— Достаточно, — в голосе Рэйчел звучал непоколебимый лед.
— Отлично, просто здорово! Как это, мать твою, мило с вашей стороны… Только ради бога, не чувствуй себя обязанной рассказать мне обо всем. До сих пор ни у кого здесь такой потребности не возникало, так что, с чего бы тебе это делать?
Молчание. И затем он увидел световую точечку, внезапно появившуюся там, где во мраке скрывалось ее лицо. Точка брызнула и погасла, оставив тусклый отблеск на щеке девушки.
— Прости, — прошептала Рэйчел. — Я вовсе не на тебя разозлилась. Это я на себя на самом деле… Я б могла тебе кой о чем поведать, если б тебе была от этого хоть какая-то польза. Но сейчас это уже слишком поздно.
— Все равно, скажи мне, — попросил Леггер. — Ведь даже любая посаженная на цепь собака мечтает быть умницей.
«Может, оно и так, — одновременно подумал он, — но все-таки, может, проще задрать кверху лапки и умереть».
Рэйчел заложила руки за голову.
Хорошо, — устало проговорили она. — Если ты так хочешь. Закрыв глаза, она очень быстро затараторила, словно комментируя разворачивающийся перед ее мысленным взором видеофильм.
— Итак. У твоего отца были экстрасенсорные способности, правильно я говорю? Он мысленно призвал всех этих крутых ребят, которые здесь всем рулили, и они, словно моль на свет, летели к своей смерти. И вот, он наконец кодирует Стрезличка, к которому так долго подбирался, но Стрезличек уже на шаг впереди твоего отца. Он уже воплотил все свои планы и отдал своим людям все соответствующие приказания… Те сразу же принимаются за дело и убивают твоего отца прежде, чем Стрезличек мог бы отправиться за своей смертью… Все просто, не правда ли?
Леггер кивнул, зная заранее, что на самом деле все будет куда сложнее. Рэйчел продолжала. Теперь уже глаза ее были открыты, а взгляд зафиксирован в одной точке.
— Но только вот чего Стрезличек в тот момент не знал, так это того, что хотя твой отец был к тому времени мертв, с зовом Смерти уже ничего нельзя было поделать. Видишь ли, необычный дар твоего отца срабатывал по принципу курка. Сила, которая влекла к нему его жертву на верную гибель, на самом деле была в их собственном мозгу. Некое заложенное глубоко в подсознании влечение к Смерти, которое твой отец был в состоянии нащупать и пробудить к действию… Причем, ненасытное желание умереть могла удовлетворить лишь Смерть от руки твоего отца. Только он своим ружьем мог разрешить их от этой одержимости. Стоило ему лишь нажать, так сказать, спусковой крючок внутри их голов.