Леггер осознал, что было еще кое-что — ведь мир не изменится, когда они реализуют ПРОЕКТ ПСИХО и убьют Поле, или как его там, и никакого тебе всеперемалывающего Оруэлловского полицейского государства, никаких тебе господ л рабов. В этом тогда не будет уже никакой необходимости. Менталитет подавления прибегал ко всей этой фашистской ерунде лишь тогда, когда элемент свободного волеизъявления был слишком силен и непоколебим, чтобы его подавить. И хотя Поле умрет, внешне это будет смотреться всего лишь как легкое потускнение освещения, еле заметное ослабление. Изменение, которое для большей части человечества пройдет незамеченным.
«Маленькая смерть, которую никто не будет оплакивать, и все мы будем существовать дальше, — подумал Леггер в отчаянии. — И будем жить и умирать в этом мире, подобно муравьям. И так никогда и не узнаем, что именно, произошло».
— Если ты собираешься проблеваться, — заметил Дорц, — то делай это в окошко.
— Со мной все в порядке, — Леггер утер лицо тыльной стороной ладони. Внутри у него будто все поизносилось.
«Вот во что был вовлечен мой отец. Вот с чем он имел дело, вне зависимости от того, были ли ему известны точные подробности или нет. Но все же он хоть что-то мог в этом плане предпринять, а мне-то уж ничего не осталось. Совсем ничего, — внезапно осознал Леггер. — Лишь только нестись вперед и смотреть, как это к нам приближается и что же в этом будет особенно ужасного?»
Леггер посмотрел на дорогу, разрезавшую пустыню, и сразу все понял: понял, что это будет мир, подобный тому, в который он сейчас окунулся, где заранее все было предопределено, и бежать откуда невозможно.
Причем все будет предопределено заранее еще до того, как ты появишься на сцене. И тогда тебе не останется ничего другого, как пойти по заранее проложенному для тебя пути, пока не подойдешь к концу.
Для исполнителей «Головной Корпорации» исключения не будет, только их линия будет устанавливать линии для всех. Да только все равно будет конечная прямая. Быть может, они уже в этом мире.
Какой-то барьер прорвался в Дорце. Его явное нежелание говорить о том, что он обнаружил в черных папках, сменилось потребностью излить душу.
— Теперь они стали умнее, — продолжал он. — «Головная Корпорация» и филиал «Дибосфер» — ПРОЕКТ ПСИХО — будет уже их второй попыткой. А в результате первой они навлекли на нас Страх, использовав в качестве опытного полигона Южную Калифорнию. Они пытались подавить Поле Контрполем, генерируемым сетью станций — и одну из них мы обнаружили там на холмах, близ мотеля. Да только Контрполе действовало крайне медленно. Люди чувствовали, как Поле умирает, — умирает их часть. И в результате ими овладела подсознательная паника. И вот, почему все, за исключением таких ненормальных типов как остки, снялись с насиженных мест и бежали куда глаза глядят. А вот ПРОЕКТ ПСИХО задуман так, чтобы уничтожить Поле в одно мгновение ока. Видишь ли, они открыли способ хранения и накапливания психической энергии, выкачиваемой из обитателей ковчежцев и передаваемой в хранилище по линии подключек. Когда они накопят достаточное количество этой энергии, то подорвут ее как бомбу, хотя никто этого взрыва и не увидит. Все свершится еще до того, как люди успеют что-либо сообразить.
Последние слова Леггер еле расслышал сквозь окутавший его мысли туман. Наблюдая за плоским, безликим, монотонным ландшафтом за окном автомобиля, он задавался вопросом, а каким же все будет после… после того, как мозг все людей впервые станет одинок и та незримая сущность, присутствовавшая в нем — а он знал, это правда и исследователи «Дибосфер» действительно сделали великое открытие, — так вот, эта незримая сущность, сосуществовавшая в человеческом разуме, — умрет…
«А может, все останется таким, как сейчас, — подумал Леггер. — Только мы этого уже не увидим, это просто будет оставаться в наших глазах».
— Поворачивай здесь… Правильно. — Энн на секунду замолчала, пока Дорц выполнял разворот. — Чуть дальше, вот сюда. Поезжай до самого края.
Автомобиль остановился, Леггер очнулся от дремы. Недостаток сна и утренняя пустынная жара окончательно его ослабили. «И это, — мелькнуло у него в голове, когда он ворочал языком в пересохшем рту, — вероятно, и есть самый последний День моей жизни. Когда пуля меня настигнет. А я только хочу спать. Может, Дорц и прав»,[]
Дорц повернулся к Леггеру:
— Ну как она?
Какое-то мгновение Леггер таращился на Дор-ца, не понимая, о чем это он, затем посмотрел на свернувшуюся калачиком Рэйчел.
— Думаю, в порядке.