Я не послушала подругу и все-таки вышла из комнаты, направляясь на поиски друга. Все гостевые комнаты, кухня, моя спальня, даже спальня моей матери были проверены, но Хосе нигде не было. Я вышла в сад, но и там было пусто. Его нигде не было, и это пугало меня. Мое сердце билось быстрее, дыхание участилось, а глаза бегло осматривали каждый уголок дома, пока в подвале я не услышала звук глухих ударов.
Я спустилась вниз. Наш подвал был разделен на три части: кладовая, занимавшая большую часть помещения, небольшой тренажерный зал и зона стирки вещей. Небольшой квадратный коридор открывал обзор на три серых двери, и за одной из них я слышала, как нещадно избивали грушу. Сомнений не было, где находился мой друг. Решительно отворив дверь, я встретилась с безумными глазами Хосе. Он резко остановился, от чего груша ударила бы его, если бы не мои руки, подхватившие её, не давая коснуться своей обшивкой кожи мужчины.
Мы смотрели друг на друга и молчали. Я вцепилась в грушу, как в спасательный круг, пытаясь подобрать более правильное начало нашего разговора. Но Хосе меня опередил. Он сбросил боксерские перчатки в угол зала, подошел ко мне, ухватившись за грушу с обратной стороны. Его грудь тяжело вздымалась то ли от физической нагрузки, то ли от переживаний.
— Её нужно подтянуть. — Он подергал вниз грушу, проверяя её цепь, остерегаясь посмотреть мне в глаза.
— Хосе, — осторожно проговорила я. — Хосе, — я обошла грушу и взяла его за руку. — Посмотри на меня, пожалуйста.
Он поднял на меня свои глаза. Его зеленые изумруды смотрели на меня без присущего ему блеска. В них читалась обида и разочарование. Это больно кольнуло мою грудь.
— Чем я тебя обидела?
Он горько усмехнулся. В этот миг он был похож на маленького мальчика, а не на взрослого мужчину. Он по-мальчишески взъерошил себе волосы.
— Чем? Это ты мне скажи, Андреа, как ты могла допустить такое. — Он сделал шаг в мою сторону. Моя рука все еще держала его запястье. — Как тот, кто угрозами добивался своего, оставлял синяки на твоем теле, мог оказаться один на один в одной комнате с тобой? Да еще и на ночь? Не ты ли мне говорила, что он гей?
— Все так. — Тихо подтвердила я. Мой телохранитель хотел вырваться из моей хватки, но я сильнее вцепилась в его руку. — Да, он гей, Хосе. За время его отсутствия ничего не изменилось. Да, он причинял мне боль. Да, он угрожал мне и запугивал меня.
— Тогда в чем дело? Почему, Андреа? — Вспылил он и теперь уже сам схватил меня за второе запястье своей свободной рукой. Так, теперь мы оба держались друг за друга, как за спасательную соломинку.
— Чуть больше месяца осталось до нашей с ним свадьбы, Хосе. Хочешь ты этого или нет, я выйду на него замуж. Мое мнение тоже этих людей мало волнует.
Его рука, державшая мое запястье, переместилась на мою щеку. Он обнял ею мое лицо, соприкоснувшись лбом к моему лбу.
— Хосе, — я повторила его движения, — я просто хочу понять его. Смириться с ним, а может даже подружиться.
— Ты еще слишком маленькая, Андреа, — вдруг выпалил он и сильнее прижался к моему лбу. Его дыхание обжигало мою кожу. — Ты достойна большего, чем всю жизнь прожить с мужем, который никогда к тебе не прикоснется.
— Мы это с ним обговаривали. — Сухо ответила я. Мне не нравился этот разговор, ровно, как и то, какие догадки посещали мою голову. — Мы только номинально муж и жена. Я буду иметь права встречаться с другими мужчинами для своих целей.
Я ясно пыталась дать понять другу, что моя личная жизнь не будет ограничиваться затворничеством в поместье Россини. Я хотела, чтобы он понял меня, как делал это раньше. Я хотела, чтобы мужчина меня поддержал. В конце концов, я же не лезла к ним с моей матерью в кровать!
— Не так должен быть твой первый раз, — прошептал он и, я почувствовала горький осадок его слов.
— Может быть, ты хочешь быть первым? — Зачем я это только сказала? Как я могла вообще ляпнуть такое другу. Я ожидала услышать гневную тираду от него, но его ответ меня обескуражил.
— Может быть, и хочу.
Я отшатнулась от него, словно обожглась. Мне хотелось натереть с мылом уши, чтобы они перестали слушать весь этот бред. Я не могла поверить в услышанное. Я ему была, как сестра, как Моника, черт возьми! Он встречался с моей мамой! Это бесчестно и отвратительно!
Я пятилась спиной к двери, и ухватившись за ручку, я выплюнула слова, которые больно ранили не только моего друга, но и меня.
— Ты больше никогда не прикоснешься ко мне, Хосе. Ни сейчас, ни когда-либо потом. Я не хочу тебя видеть.
— Андреа, — его голос, полны сожаления и боли заполнил тренажерный зал. Я сглотнула и выпрямилась.
— Стефано спал на диване, если тебя это утешит. Я думала, ты беспокоишься обо мне, как брат, в конце концов, как друг, а ты просто лелеял свою ревность.
— Мне очень жаль, Андреа, — он сделал шаг ко мне, но я выставила руку, чувствуя, как по щекам начинают литься слезы. Я даже не пыталась их смахнуть.
— Не приближайся больше ко мне, Хосе. Больше никогда.
Я вышла из комнаты, оставляя растерянного мужчину на съедение собственного чувства вины. Я должна была закончить это еще раньше. Он взрослый мужчина, работающий на моего отца, он был мне другом, которого я всегда хотела. Но я забыла самое важное: красивы молодой мужчина и молодая девушка, проводящие много времени вместе, не могут удержаться от соблазна. Один из них обязательно поддаться чувствам и рано или поздно это всплывет наружу. Очень жаль, что это не взаимно. И очень больно, что я потеряла друга.
Моника сидела на кухне. Она включила лишь одну лампу от торшера, от чего в помещении царил полумрак. Она ждала нас и что-то мне подсказывает, что она знала, о чем шел наш разговор. Я налила стакан воды и села рядом с ней. Её глаза были опущены, а руки нервно теребили скатерть.
— Подслушивала? — спросила я, и девушка вздрогнула. По-видимому, она даже не заметила моего появления. Она подняла свои глаза на меня, пару раз моргнула и виновато кинула, вернувшись в прежнее положение. Мне стало её жаль. — Ты знала?
— Теперь и меня ты не хочешь видеть?
— Значит, знала. — Горько произнесла я и высушила стакан с жидкостью. — И как давно?
— Я заметила неладное с братом совсем недавно. — Она все еще не смотрела на меня, и я прекрасно понимала почему. — Он стал реже улыбаться, а когда речь заходила о тебе, он просто вскакивал и уходил. Я думала, что он просто нервничает из-за разлуки с тобой. Как я, понимаешь? Но все оказалось куда глубже.
Вдруг она подняла свои глаза, в точности такие же как у её брата, на меня, схватила меня за руку и запричитала, словно умалишённая.
— Андреа, прости его! Пожалуйста! Он не виноват в том, что запутался в себе и своих чувствах!
Я отдернула её руку и поднялась. Этого мне еще только не хватало, чтобы моя подруга извинялась за своего взрослого братца. Я смерила её недовольным взглядом и услышала шаги за спиной. Обернувшись, я встретилась с опечаленными зелеными глазами Хосе. Злость забурлила во мне, и я была готова вытолкать его полуголым на улицу, но я не могла. Даже сквозь обиду и разочарование в этом человеке, я все еще питала к нему сильную симпатию и уважала его. В отличие, от него самого.
— Я неясно выразилась? — Холодный как сталь голос пронзил воздух, разрезая его. Хосе поморщился.
— Я пришел за Моникой.
— Уходи.
— Андреа, — пискнула подруга, но тот же умолкла. Она вынула из-под себя рубашку Хосе и протянула ему, выталкивая его в коридор. Мужчина же продолжал буравить меня взглядом. — Пошли уже.
Напряжение, что витало в воздухе в его присутствии никуда не исчезло и после ухода друзей. Я, словно на иголка, не могла ни сидеть, ни стоять спокойно. Мои руки уже в кровь разодрали запястья. Слезы душили меня, тело не слушалось. Я забежала к себе в комнату и рухнула на кровать. Заметив опустошенную коробку с мороженым на полу, я вскочила, открыла окно и выбросила его на улицу, слыша тихий глухой звук падения.