Копьеносцы делились на подразделения из воинов с легким и тяжелым вооружением. Защитное снаряжение и шлемы у них были такими же, как и у соответствующих подразделений лучников, хотя легкие копьеносцы чаще показаны в шлемах с плюмажем, а не с высоким шишаком. У некоторых шлемов вместо клапанов, защищавших уши, имелась кольчужная бармица – завеса, спускавшаяся сзади и по бокам и защищавшая подбородок, уши, горло и затылок.
В ранний период истории Ассирийской империи мы не имеем никаких данных о кавалерии. Великий завоеватель Тиглатпаласар I (ок. 1130–1110 н. э.) ни словом не упоминает о ней в своих надписях, и мы не находим ее изображений ни на одном из рельефов, относящихся к этому периоду. Редкие скульптуры времен Ашшурбанипала (ок. 883–858 н. э.) изображают конных воинов, еще меньше есть скульптурных изображений колесниц. Во времена Саргона II и его сына Синахериба (ок. 722–681 н. э.) колесница обычно изображается только как вид царского экипажа, а в батальных сценах уже заметное место занимает кавалерия.
Остроконечный шлем с чешуйчатой бармицей, боевой топор, палица, щит, копье и меч в ножнах
Нам остается только ломать голову над тем, почему в течение многих столетий лошадь использовалась как тягловая сила, но не как верховое животное. Скифы, по всей видимости, были первым народом, ставшим использовать лошадь не только как тягловую силу, и очень похоже на правду, что столкновение этих прирожденных лошадников с племенами, не знавшими верховой езды, породило греческие легенды о кентаврах – полулюдях-полуконях. Но у греков золотого века были и верховые лошади, и колесницы, как и у египтян, по крайней мере за пять столетий до падения Трои. Но ни те ни другие не использовали в бою кавалерию, так же как и, насколько нам известно, все другие народы этого региона. Одно возможное объяснение этого заключается в том, что порода имевшихся тогда в регионе лошадей была непригодна для военных целей – слишком мала ростом, и лишь с появлением через какое-то время завезенных из северных степей более крупных животных стало возможным вводить верховые подразделения в армии. Во всяком случае, можно констатировать, что самые ранние изображения конных воинов представляют собой ассирийских кавалеристов, сидящих в странной и малоудобной позе, с босыми ногами, поднятыми так высоко, что колени находятся на уровне конского крупа.
Конный копейщик
Эти выглядящие шатко держащимися в седле воины – лучники, и, хотя они вооружены также мечами и щитами, не существует изображений, на которых было бы видно применение этого вооружения в бою, верхом на лошади. На самом же деле эти неловкие конники использовали лошадей только для передвижения, а в бою их сопровождали помощники, которые вели коней и держали их, когда лучники метали стрелы.
То обстоятельство, что эти первые кавалерийские кони изображены в точно такой же упряжи, что и кони для колесниц, вплоть до украшенного орнаментом (и совершенно бесполезного для кавалериста) хомута, позволяет предположить, что в случае, когда местность была непригодна для использования колесниц, колесничные кони выпрягались, и на них верхом передвигались лучники вместе со своими колесничими и щитоносцами.
Воин, плывущий через реку на надутом бурдюке
Более поздние рельефы демонстрируют значительный прогресс в искусстве верховой езды. Теперь используется седло или подкладка, сам же всадник, уже не босоногий, находится в более естественной и, главное, более устойчивой позе. Лучник теперь передвигается без сопровождения щитоносцев, он настолько уверен в своем искусстве езды, что даже беззаботно бросает уздечку на холку коня, когда целится из лука. К этому времени на изображениях появляются и копьеносцы в защитном снаряжении, некоторые из них имеют на перевязи за спиной короткий лук и колчан. Как лучники, так и копьеносцы вооружены также короткими мечами.
Ассирийцы не были народом мореходов, да и не стали им, даже когда их империя протянулась от Персидского залива до Средиземного моря. Заниматься мореходством в этих водах они предоставили завоеванным ими народам – финикийцам и, в меньшей степени, вавилонянам. В одном из тех редких случаев, когда ассирийцы предприняли военный поход за море при царе Синахерибе, этот правитель согнал корабелов из Финикии на берега Тигра, где флот вторжения был построен и спущен на воду. Острова у побережья порой захватывались путем возведения дамбы, как это сделал Александр Македонский при взятии Тира, но, как правило, жители такого прибрежного города могли спастись, если успевали добраться до своих лодок.