— На обед зовут, — сказал Эллисон Хай. — Эдвин, твоя очередь идти за пайкой. Винтовку лапать потом будешь. Кто сегодня за водой идёт?
— Я, — отозвался Руфус Дэниэл.
Он взял свою фляжку, которая была сделана в виде деревянного бочонка.
— Давай свою тоже, Нейт.
Коделл залез на койку и протянул ему фляжку, металлическую и покрытую тканью. Он забрал её у солдата-федерала, которому пить больше не потребуется.
Оба сержанта вышли на холод.
— Нейт, не захапывай винтовку, раз Эдвин ушёл, — сказал Дэмпси Эр. — Если повозки с оружием и впрямь придут завтра, нам всем нужно знать, что мы делаем, иначе обделаемся перед всеми остальными. В очередной раз, — добавил он.
Страх позора, подумал Коделл, глядя, как Эр ощупывает рукоятку, являлся существенной составной частью того, что сплачивает армию воедино. Пошли одиночку в бой, когда его никто не видит, и тот, скорее всего, сбежит. Почему бы и нет, когда идти вперёд означает, весьма вероятно, получить пулю? Но пошли в тот же бой весь полк, и практически все пойдут. Иначе, как потом смотреть в глаза товарищам?
Через несколько минут вернулся Руфус Дэниэл. Он поставил фляжки около очага.
— Думаю, Эдвин задержится — у ручья очереди нет, не то, что на кухне, — сказал он. — Пока ждём, можно я попробую винтовку?
Все и сами хотели поработать с новым оружием по максимуму.
— Что там у тебя, Эдвин? — спросил Дэмпси Эр, когда Пауэлл вернулся.
Желудок Коделла заворчал, словно оголодавший медведь. До войны он знавал тощие времена — а кто их не знавал, кроме плантаторов, вроде Фарибо? — но до вступления в армию даже не подозревал, что такое настоящий голод.
— Разжился кукурузной мукой и кусманчиком говядины, — сказал Пауэлл. — По ходу, жёсткая, как шкура мула, но пока она не выйдет наружу, жаловаться не стану. У нас ещё остался тот бекон, что прислала тебе сестра, Дэмпси?
— Немного, — ответил Эр. — Решил сварганить старый добрый конфедератский хэш?[14]
— Если нет предложения получше, — сказал Пауэлл. — Среди нас тута никого не назовешь именитым поваром. Может, уже достанешь бекон и передашь мне сковородку? Так, Нейт, ты порежь говядину помельче.
Он передал Коделлу мясо, на котором ещё оставалась волосатая шкура.
Сковородка представляла собой разрезанную вдоль федератскую фляжку. Ручкой ей служила приколоченная палка. Пауэлл уложил крошечный кусок бекона на сковороду и поставил её на огонь. Когда он вытопил жир, и тот, пузырясь и треща, растёкся по сковороде, Коделл добавил туда порубленную кубиками говядину. Через пару минут он добавил воды. Тем временем, Эллисон Хай при помощи воды размешал в жестянке кукурузную муку в кашицу. Он передал кашицу Коделлу, и тот опрокинул жестянку на сковороду. Пауэлл всё это тщательно перемешал и держал сковороду на огне, пока вода из полученной массы не выкипела, а края не начали покрываться коричневой корочкой.
Он снял сковороду с огня, поставил в стороне, и при помощи ножа разрезал хэш на пять примерно равных частей.
— Готово, пацаны. Налетай.
— Ненавижу эту сраную баланду, — сказал Руфус Дэниэл. — Когда вернусь с этой грёбаной войны, есть буду только жареную курочку, сладкий картофельный пирог, и ветчину, и печенья, и все с густой подливой столько, сколько влезет. Ай, сковородка-то горячая.
Он сунул обожжённую костяшку пальца в рот. Не переставая ныть, он пальцами и поясным ножом продолжал вытаскивать свою порцию из сковородки.
Коделл перекидывал свой кусок хэша из ладони в ладонь, пока тот не остыл. Он мигом проглотил свою порцию и облизнул пальцы. По доброй воле он бы такое есть не стал — этому блюду до тех, что описал Руфус Дэниэл, было, как до луны, но кукуруза, попав в утробу, каким-то образом заставляла человека на некоторое время забыть, что он голоден.
Дэмпси Эр зажёг от огня лучину и закурил трубку. Его примеру последовал Дэниэл. Коделл закурил сигару, откинул голову и пустил под потолок кольцо дыма. Хижина наполнилась ароматным запахом.
— Хорошо, у нас нет недостатка в табаке, — сказал он.
— Только не в этом полку, — заметил Эр.
В 47-й набирали из сердца Северной Каролины, где рос лучший табак. Половина от дюжины солдат были курильщиками ещё до войны.
— Я почти захотел пойти в караул к реке Рапидан, — сказал Пауэлл, перекатывая мундштук из одного уголка рта в другой. — Мож, встречу там дружелюбного янки, и обменяю у него табак на кофе и сахар, или на те маленькие твёрдые леденцы, что им иногда выдают.
Его товарищи вздохнули. Подобный обмен, на который конфедераты и федералы смотрели сквозь пальцы, шел постоянно. «А почему нет? — думал Коделл. — Такой обмен на исход войны не повлияет, а жизнь людей с обеих сторон фронта станет чуточку комфортнее». В данный момент, после еды, с сигарой в руке, сидя в тёплой хижине, он чувствовал себя весьма комфортно. Он затянулся ещё раз.