«Очередная политическая уловка», — подумал Ли; его рот искривился от отвращения. Но как бы ему не претила сама мысль об этом, он стал политиком, маневрирующим между своими противниками в Конгрессе точно так же, как он маневрировал перед армией Союза. В то время его стратегией были обман и введение в заблуждение; нет никаких причин не воспользоваться этими инструментами сейчас.
В комнату отдыха вошла его служанка Джулия, держа в руке метёлку из перьев. Вероятно она слышала репортёров — увидев Ли, она сделала ему реверанс, столь же элегантный, как он мог бы получить от высокородной белокожей леди. Не говоря ни слова, она повернулась и принялась очищать от пыли всякие безделушки на столе.
Поэтому она не заметила низкий ответный поклон Ли. Большая часть из почти четырёхмиллионного чернокожего населения Конфедерации оставалась в рабстве; и такой порядок будет оставаться в течении ещё многих лет. Однако Ли попытался заглянуть в туманное будущее, попытался увидеть, как будет меняться его страна, когда всё больше и больше негров будут обретать свободу.
В глубине души он оставался крайне консервативным человеком; основной причиной, почему он поддержал начало медленного освобождения, было то, что поэтапные перемены в долгосрочной перспективе приведут к меньшей разрухе, чем периодические вспышки ненависти, которые неизбежно последуют за попытками притвориться, будто времени между 1862 и 1866 годами никогда не существовало. Он надеялся, что, обретя свободу, чернокожие станут и будут восприниматься, как добрые южане, подобно всем остальным.
Однако даже такая простая фраза как «добрые южане» с течением лет может быть пересмотрена. Смогут ли негры вступать в армию? Как будет выглядеть человек с чёрным лицом в серой конфедератской форме? В 1864 году это предложение было вызвано отчаянием и отстранено победой. Теперь же его необходимо серьёзно обдумать.
Смогут ли свободные чёрные свидетельствовать против белых в суде? Более того, смогут ли они получить право голоса? Глядя вперёд, Ли ожидал появления этих вопросов; сейчас они немыслимы, но по прошествии времени перестанут быть таковыми. Он гадал, сколько его сторонников из числа конгрессменов и сенаторов считали, что им самим, либо их последователям придется озаботиться голосами чернокожих. Он был убеждён, что немногие — большинство считало, что лишь дарует неграм немного свободы.
— Только не бывает немного свободы, — пробормотал Ли. — Когда человеку что-то нравится, он стремится это «что-то» заполучить целиком.
— Это уж точно, масса Роберт, — сказала Джулия.
Ли слегка замялся; он и не заметил, что разговаривает вслух.
Он гадал, сколько из предстоящих перемен застанет лично. Когда Андрис Руди поинтересовался, не хочет ли он узнать дату своей смерти, Ли без тени сомнения ответил отказом. Однако из «Иллюстрированной истории Гражданской войны» и прочих изданий, извлечённых из запасов ДСА, он выяснил, что жить ему осталось чуть более двух лет — этого не хватит даже, чтобы увидеть первых свободных новорожденных чернокожих малышей.
И всё же он надеялся доказать, что издания будущего ошибаются. Мир, на который они ссылались, уже не был миром, в котором жил он. Здесь и сейчас у него имелись таблетки нитроглицерина, чтобы унять боли в груди; его рука потянулась к карману жилета. Их не было в том, другом мире, исчезнувшем мире, мире, в котором Конфедерация потерпела поражение.
Вид разгромленного Юга, возможно, также помог разбить его сердце в более буквальном значении этого выражения. Он вспомнил невыносимо мрачную фотографию самого себя в «Иллюстрированной истории». Ради чего ему оставалось жить, жить среди руин всего того, что было ему так дорого? Даже утрата Мэри не могла стать большим горем.
По правде сказать, помимо лекарств у него имелась и цель. Если он позаботится о себе, почему бы ему не прожить дольше, чем тот сокрушённый Ли из исчезнувшего мира? Если Господь окажется милостив к нему, возможно, он сможет увидеть подрастающее поколение свободных негров, а может, и доживёт до окончания своего срока в 1874 году.
А если нет — то нет. Всё в руках Господа, а не в его собственных. Бог поступает так, как Он пожелает, а пути Господни неисповедимы. Ли продолжит изо всех сил делать то, что должен на протяжении всех отведенных ему Богом дней. Иначе человек поступить не может. Когда его не станет, когда бы это ни случилось, за ним последуют другие.
Ли обернулся через плечо в сторону двери, в которой он стоял, когда репортёры принесли известие о принятии закона.