Ли поднялся, чтобы уйти.
— Я именно так ей всё и передам, господин президент, в точности, как запомнил. Уверен, она была бы рада услышать об этом от вас лично.
Он кивнул Седдону.
— Надеюсь на скорую встречу, сэр.
Снаружи уже было темно и облачно, в воздухе стояло предвкушение дождя. Ли натянул шляпу, застегнул верхние пуговицы шинели и направился к ожидавшему его экипажу. Люк обернулся на звук шагов со стороны лестницы. Чернокожий тут же спрятал небольшую фляжку. Ли притворился, что ничего не заметил. Если Люк хотел согреться в ночном холоде глотком чего-то крепкого, это его право.
— П'ехали д'мой, масса Роберт? — спросил он, спуская и отвязывая лошадей.
— Именно так, Люк, к дому миссис Ли.
Вряд ли это место можно назвать домом. Его дом был в Арлингтоне, что по ту сторону реки Потомак от Вашингтона. С самого начала войны город находился в руках федералов. Последние два года он жил в расположении армии Северной Вирджинии. В любом другом месте он чувствовал себя гостем.
— Здеся недалеко, — сказал Люк, возвращаясь на место. — Всегоо пара кварталов.
Придя в движение, лошади нетерпеливо фыркнули. Видимо, тоже замёрзли. Карета громыхала на северо-запад по Бэнк-стрит, нижней границе Капитолийской площади. Выехав на Девятую-стрит, Люк повернул направо. Через полквартала, на пересечении Девятой и Франклин, он вновь повернул налево, на Франклин.
Несмотря на праздничный день, в нескольких окнах Инженерного Дома, что стоял на углу Девятой и Франклин, горел свет. Несомненно, Седдон прибыл именно оттуда: в этом здании размешалось Минобороны и Минфлота. До того, как столица Конфедерации переехала в Ричмонд, здесь же проходило собрание, которое вывело Вирджинию из состава Соединённых Штатов.
За Инженерным Домом Франклин-стрит выглядела тихой и почти безлюдной. В двух кварталах отсюда, на Броуд-стрит, вновь заревел поезд, проезжая от вокзала к вокзалу между Центральной Вирджинской и ричмонд-фредериксберг-потомакской. Его рёв резко контрастировал с безмятежностью, которую излучал каждый кирпичик Единой Пресвитерианской Церкви на углу Восьмой и Франклин.
Ли улыбнулся и наклонился вперёд, пока карета проезжала мимо церкви. Дом Мэри Кастис Ли находился в половине квартала отсюда, на противоположной стороне улицы.
— Ваш дом средний, верно, масса Роберт? — спросил Люк.
— Да, Люк, благодарю.
Ли соскочил с кареты раньше, чем та успела остановиться. Люк слегка хлестнул коней. Едва те тронулись, он вновь извлёк фляжку. Он глотнул и удовлетворённо выдохнул.
Около дома по адресу Франклин, 707, в кадке с нарисованными шевронами рос молодой клён.
— Вольно, сержант, — сказал ему Ли и слегка улыбнулся.
Он открыл калитку в чугунной ограде дома на Франклин,707 и быстро взбежал по крыльцу. Там он остановился, обтёр грязь с сапог и постучал в дверь.
Изнутри послышались шаги. Дверь открылась. На крыльцо упал свет фонаря. Из света появился очерченный силуэт Агнес Ли.
— Папа! — воскликнула она и бросилась ему на руки.
— Здравствуй, моя милая маленькая Агнес, — сказал он. — Осторожнее с вязальными спицами, если не хочешь ранить меня сильнее, чем все те, кто пытался это сделать прежде.
Она взглянула на него с осторожной улыбкой. В эти дни она только так и улыбалась — осторожно, с тех самых пор, как полтора года назад умерла её сестра Энни. Они с Энни были близки, как близнецы. После того, как генерал поцеловал её в щёку, она высвободила его из своих объятий и крикнула:
— Мама, Мэри, Милдред. Папа приехал!
Первой к нему подбежала Милдред.
— Чудо моё, — снисходительно произнёс он, обнимая её. — Как поживает моя деточка?
— Папа, — сказала она тем тоном, которым пользуются восемнадцатилетние девицы, когда их престарелые и явно дряхлые родители имеют неосторожность намекнуть, что знавали их в существенно младшем возрасте, чем сейчас.
Ли не обратил на это внимания. Его младшая дочь была его деточкой, что бы она сама об этом ни думала.
— Как там Кастис Морган? — спросил он у неё.
— Счастливый и толстый, — сказала она. — Жёлуди найти проще, чем человеческую еду.
— Таких счастливых толстых белок в лагерь лучше не пускать, — поддразнил он её. — Иначе они там явятся во всей славе, в пышущем паром котелке.
Она сострила ему гримасу. Генерал покачал головой в притворном упрёке.
Мгновением позже в зал вышла его старшая дочь, выкатив перед собой в кресле-каталке его жену.
— Здравствуй, Мэри, — сказал он им обеим.
Мэри имела очень схожие с матерью черты, хотя её волосы были гораздо темнее, чем у Мэри Кастис Ли в молодости.