— Куда прёшь, ниггер тупорылый, удумал тут, перегородил всё…
Когда из кареты вышел Ли, слова застряли у него в глотке. Он тут же вытянулся в струнку и отсалютовал так, что позавидовали бы даже курсанты Вирджинского Военного Института.
Ли повернулся и сказал:
— Благодарю, Люк, — и отправился внутрь.
Чернокожий незаметно ухмыльнулся и отвёл экипаж за угол, где можно приткнуться. Путь от обочины до фойе Инженерного Дома составлял не более семи или восьми метров, но за это время Ли пришлось отдать воинское приветствие не менее дюжины раз.
Он остановился в фойе, чтобы глаза привыкли к тусклому свету внутри, затем подошёл к столу, за которым сидел клерк и что-то старательно записывал то ли в тетрадь, то ли в книгу. Взглянув на эмалированную латунную табличку, стоявшую перед чиновником, генерал произнёс:
— Прошу прощения, мистер Джонс, а полковник Ли до сих пор занимает кабинет на втором этаже?
Клерк, как гласила табличка «Джон Бошам Джонс», словно среднее имя должно как-то горделиво выделяться на фоне безликих имени и фамилии, дописал предложение и поднял взгляд. Его худое гладковыбритое лицо выражало горькое сожаление от того, что его прервали. Когда он заметил, кто стоит перед ним, выражение это резко изменилось.
— Да, генерал, занимает. Полагаю, он сейчас у себя. Я видел, как утром он поднимался наверх.
— Благодарю, сэр.
Не успел Ли и на два шага отойти от стола, как клерк вернулся к писанине.
По пути к кабинету своего сына Кастиса на втором этаже он отдал ещё несколько приветствий. Когда Ли постучал в распахнутую дверь, Кастис писал, пусть и не с таким рвением, какое демонстрировал Джон Джонс.
— Отец! Сэр! — воскликнул он, вскакивая на ноги.
Он также отсалютовал, затем протянул руку.
Ли пожал ему руку, а потом заключил в объятия.
— Здравствуй, сынок. Отлично выглядишь. Вижу, в Ричмонде с продовольствием порядок.
Кастис рассмеялся.
— Я всегда был толще тебя, папа. Давай присядем. Скажи, чем я могу тебе помочь. Надеюсь, ты по поводу назначений на передовую?
— Мне нечего тебе дать, сынок. Жаль, но нечего. Я знаю, как тебя злит служба помощником президента Дэвиса, — сказал он.
Кастис кивнул, недовольно пощипывая бороду. Несмотря на то, что ему уже было за тридцать, борода его оставалась по-мальчишески редкой и нежной на скулах.
— Как я, вообще, могу командовать, если никогда не водил людей в бой? — поинтересовался он.
— Уверен, вскорости, поведёшь, в том или ином качестве, когда появится возможность — к весне потребуются все способные офицеры. Только не думай, что на нынешнем посту от тебя никакого толка. Ты служишь президенту и стране важную службу.
— Это не та служба, которую я могу сослужить, — натянуто произнёс Кастис.
— Знаю, я и сам находился в похожем затруднительном положении, сначала в западной Вирджинии, а затем в обеих Каролинах. Однако в данный момент, твоё присутствие в Ричмонде может дать мне значительное преимущество.
— Но, как именно, сэр?
В голосе младшего Ли, по-прежнему, звучало сомнение, словно он ожидал, что отец даст ему какое-то задание, которое примирит его с пребыванием в столице Конфедерации.
Но, когда Ли-старший задал вопрос, на его лице отразилась заинтересованность.
— Помнишь, я писал тебе об организации, которая называет себя Движение к Свободной Америке? Той, что обосновалась в Ривингтоне, Северная Каролина?
— Ты о тех людях с замечательными винтовками? — переспросил Кастис. — Разумеется, помню. До сих пор сам мечтаю хотя бы потрогать этот карабин.
— Думаю, это будет несложно устроить: достаточно перейти через улицу и зайти в здание организации, которая обосновалась напротив Инженерного Дома. Но делать этого, пожалуй, не стоит.
Кастис улыбнулся.
— Тебе следует обосновать свои доводы, папа, потому как, раз они тут рядом, думаю, мне следует вбежать туда, выломав дверь.
— Обоснование у меня есть, сынок, причём даже не одно.
Ли вкратце пересказал ему беседу с майором Венейблом в штабе армии и разговор с полковником Горгасом менее часа тому назад. Когда он завершил свой рассказ тем, сколько ривингтонцы просили за винтовки, сын уставился на него и воскликнул:
— Да, ты шутишь!
— Нет, сынок, не шучу, — заверил его Ли. — И ты поймёшь, почему меня так заботят люди, которые зовут себя Движение к Свободной Америке. Они набирают силу в Конфедерации, и я не знаю, направлена ли эта сила во благо или во зло. Проблема в том, что я ничего о них не знаю, а хотелось бы знать. Этим ты и займёшься.