Он опустил подзорную трубу.
— В лагере федералов, вроде всё тихо. И всё же, вскоре они сдвинутся с места.
Он указал на восток, в сторону зелёной полосы Глуши.
— Они пойдут через вон те броды, восточнее Германны и Эли.
— Вы говорите очень уверенно, — сказал Лонгстрит.
Среди всех генералов, подчинённых Ли, он единственный, кто осмеливался высказывать суждения, противоположные мнению командующего.
— Полагаю, они пойдут там в любом случае, к тому же у меня есть данные разведки, которым я могу доверять, ибо поступили они от ривингтонцев.
Если он вдруг решит рассказать, что Андрис Руди и его соратники явились из будущего, и поэтому смотрели на планы Гранта, как на свершившийся факт, а не на догадки, то все собравшиеся офицеры решат, что Ли сошёл с ума. Возможно, так и есть. Однако любое иное предположение выглядит ещё более неправдоподобно, чем то, что изложил Руди.
— А, ривингтонцы, — произнёс Лонгстрит. — Если их информация так же качественна, как и новые винтовки, значит, это и в самом деле, здорово. Когда-нибудь, когда вам будет удобно, генерал Ли, я бы хотел сесть и побеседовать с вами об этих ривингтонцах. Если бы I корпус не отправили зимовать в Теннеси, этот разговор состоялся бы уже давным-давно.
— Разумеется, генерал.
— Я бы хотел участвовать в этой беседе, — сказал Э. П. Хилл.
Его худое злое лицо выражало недовольство. В прошлый год или около того он заимел неприятную привычку заболевать незадолго до битвы. Ли тревожился за него. Он продолжил:
— Я бы хотел поговорить с ними о том, как они обращаются с нашими неграми, сэр. Они гораздо больше заботы проявляют к своим верховым животным. Это неправильно, сэр.
Командующий III корпусом был южанином до мозга костей, но в рабстве видел ещё меньше пользы, чем даже Ли.
— Я слышал об этом, генерал Хилл, и не решался пенять их тем, что можно назвать сравнительно небольшим недостатком, когда помощь, что они оказали нам, настолько велика, — осторожно произнёс Ли. — Возможно, я ошибался. Если время позволит, мы обсудим этот вопрос.
— Могу я одолжить у вас трубу, сэр? — попросил Генри Гет.
Ли передал её генералу. Тот направил объектив на Глушь. Не отрывая взгляда, он произнёс:
— Это место — просто рай для партизан.
— Именно так, Генри.
Ли был рад, что командир дивизии заметил то же, что и он.
— В этом отношении противник слабее в бою, а мы сильнее.
В обычно спокойных серо-голубых глазах Гета промелькнуло нечто похожее на азарт. Он потрепал кустик светло русых волос, что рос у него под нижней губой.
— Если мы побьем их здесь как следует, они удерут за Рапидан и на какое-то время оставят нас в покое.
Лонгстрит покачал головой.
— Я знаю Сэма Гранта. Он никогда не уклонялся от сражения. Пока он командует армией Потомака, он каждый день будет переть на нас.
— Поживём — увидим, — сказал Ли. — Ежели информация от людей из Ривингтона верна, противник начнёт выдвигаться в среду, четвёртого мая.
— Через четыре дня, — пробормотал под нос Ричард Юэлл. — Мои люди будут готовы.
— Мои тоже, — сказал Э. П. Хилл.
— Я убежден, нас всех ждёт испытание, — сказал Ли.
Он вновь представил предстоящую битву. Видение было настолько ярким, настолько реальным, что сердце его начало быстро колотиться, словно он и в самом деле оказался на поле боя. От такого быстрого ритма, сердце вновь сдавило тисками боли.
Генерал стиснул зубы и изо всех сил постарался не обращать на неё внимания. Затем он вспомнил о лекарстве, что дал ему Андрис Руди. Он извлёк стеклянный бутылёк из кармана. Пробка долго не поддавалась, но ему удалось её открыть; прежде с винтовыми пробками он дела не имел. Генерал вытащил клочок ваты, вытряхнул крошечную таблетку и сунул её под язык, в точном соответствии с инструкциями Руди.
Особого вкуса у таблетки не было. Это само по себе сильно отличалось от большинства привычных ему лекарств, чей оздоравливающий эффект сопровождался либо очень сладким, либо чрезвычайно отвратительным привкусом.