На фоне таких ландшафтов можно только пить вино, любоваться женщинами и петь…
Причем, обязательно по итальянски:
Volyare, o-ho!
Cantare, oh-ho-ho!
Голосом Джанни Моранди или Паолы Берте…
Или этого – нового, модного теперь, как его? Эроса Рамазотти!
Браун не был дикарем.
В школе… А он учился в очень приличных Праймери и Комприхэнсив скуулз, они группой, классом – ездили на каникулах в Рим – осматривали руины Колизея и все такое прочее. А потом еще и в старших классах, когда были в моде эти семейные обмены – он ездил в Верону по обмену с одной итальянской девочкой, что тоже гостила у его родителей в Калифорнии.
В Вероне Браун уже был почти взрослым – ему было шестнадцать, он уже покуривал тогда и пробовал пиво. И ужасно мечтал о грудастой итальянской стриптизерше. А его вместо стриптиза таскали по Веронским достопримечательностям – где Ромео с Джульеттой жили, где они встречались, на какой площади Тибальда убили… Брауну плевать было на все на это – он все пялился на груди мамаши этой Стелы Паццони – что гостила тогда у его родителей. А мамашу эту звали Вероникой. Жгучая такая брюнетка с очень-очень белой кожей, на которой красная губная помада и красный бюстгальтер смотрелись так… Что только бы и смотрел всю жизнь на это сочетание красного, белого и черного. Браун подглядывал за сеньерой Паццони… И она его застукала. Засекла она его. Стыдно было! И на что он надеялся – пацан! Что такая красавица сеньора, замужняя дама, подарит ему поцелуй?
Кончилось все неприятным объяснением и досрочным отъездом в домой в Сан-Диего.
А о Веронике. О сеньоре Паццони – Браун еще несколько лет потом забыть не мог.
И вот он снова в Италии.
А что, если вырваться на пол-дня в Верону?
Нагрянуть к семейству Паццони, как снег на голову!
Какова она теперь – Вероника? Королева его детских сексуальных снов…
Состарилась?
Сколько ей?
Пятьдесят семь?
Браун поежился, представив себе, что этот Джон Лири запросто может быть в курсе всех его детских сексуальных переживаний.
Запросто!
И элементарно!
Если им – ЦРУшникам – надо будет его зачем то припереть, они раскопают все его студенческие поездки и увлечения. И факт его гощевания в семействе Паццони – очень вероятно может быть зафиксирован в его досье, лежащем в ЦРУ…
Браун снова поежился, представляя, как Джон Лири читает в этом файле следующее:
"в мае семьдесят третьего года Генри Браун проживал в доме господина и госпожи Паццони в Вероне Италия. По программе школьного обмена. Во время пребывания в доме Паццони – ночами подглядывал за спальней госпожи Вероники Паццони… " Неприятно, если Джон читал о нем такое!
Неприятно. И не более того.
Потому что на такой ерунде не вербуют!
Подглядывать за женщиной – это не уголовное преступление.
Вербуют на более серьезных грешках.
А серьезные грешки были…
И докопались ли ЦРУшники до его реально серьезных грешков?
Вот в чем вопрос! …
Италия расслабила – сняла стресс и раскованность.
Браун пил вино, тоннами поглощал лазанью и спагетти с морепродуктами…
И вновь, как тогда, в шестнадцать лет – стал вдруг остро вожделеть белокожих темноволосых итальянок.
Джон Лири все время оказывался рядом.
Оказался рядом и в тот вечер, когда их принимали летчики с американской авиабазы в Сен-Лоренцио.
Они были гостями трехзвездного генерала Тони Бьюконена.
Тони пригласил их на авиабазу – отпраздновать День Благодарения.
Браун и у себя в ФБР насмотрелся на американцев за границей.
Ужасающее зрелище – особенно в национальные праздники.
Все эти разномастные, но одинаково одетые в зеленую плащовку с фамилиями на правой стороне груди – все эти такие разные – и латинос, и черные афроамериканцы, и евреи, и итальянцы, объединенные только зеленой плащовкой с белоголовыми орлами на рукаве – все эти гонзалезы и мордехаи, бертолоцци и крамеры, Кимы и ли, – вдруг в один миг становились этнически чистыми среднестатистическими американцами – они все как один жарили сардельки на вертелах, пили пиво из горлышка и пытались набрасывать лассо на шеи ручных, опоенных пивом бычков…
Браун видал такое еще на авиабазе Акапулько Голден в Мексике – где ему доводилось бывать еще в школьные годы. Они выступали с концертами перед американскими летчиками – пели им калядки на Рождество…
Но тут под небом Италии – на своем, на американском празднике Брауну довелось побывать впервые.
Думал – снова окунется в этот океан солдатского безвкусия – жареные сосиски на вертелах и пиво Ред Булл… А потом пародия на мини-родео с ручными бычками.
Но все оказалось совсем иным.
Во-первых, генерал Бьюконен пригласил настоящий эротический итальянский балет.
Современный балет, где было около сорока прекрасных девушек.
А кроме того – на авиабазе своих женщин было хоть отбавляй!
И все такие красотки!
Браун выпил три или четыре бокала кьянти и сильно увлекся одной девушкой с лейтенантскими звездочками.
Ее звали Элла-Джейн и она была из Аризоны.
Здесь в Италии она занималась прикладной психологией.
Она подбирала экипажи для бомбардировщиков и для вертолетов.
Чтобы члены экипажей не ссорились и работали слаженно и эффективно.
Браун танцевал с Эллой Джейн и собирался пригласить ее погулять вдоль прибрежной полосы.
А потом и выпить кьянти у него в номере. …
Они сидели в номере у Джона Лири.
Браун, его подружка Элла-Джейн, сам хозяин номера – Джон и подружка Эллы-Джейн – Люси… лейтенант медицинской службы Люси Майер.
Все много выпили.
Девушки были полуобнажены и изнывали от излишеств – от обилия вина, острой еды, сигарет с марихуаной и секса, который уже был и который еще намечался.
Девушки валялись на широченной софе и щелкали каналами спутникового телевидения.
Лири говорил Брауну:
Продукт разведки – это сведения.
И агенты -и сведения – все это может быть товаром.
Или предметом бартера.
Агентов – сдают. Или перепродают.
А сведения? А сведения – какая разница, кто их добыл и как? Важно кто их доставил в свой центр!
Ты понимаешь?
Браун кивал.
Он понимал, что можно заработать.
Когда имеешь дела с ЦРУ – всегда пахнет деньгами. ….
– Лири, а вам не кажется, что при разработке ситуационно-временного перехода, посылая агента в тот же хоть бы и шестьдесят пятый год, вы непременно введете этого агента в искушение, сделать бизнес на тех знаниях, которые он перетащит через временной барьер?
Элла Джейн обнимала его за шею и многозначительно пожимала своею ручкою ту внутреннюю область его бедра, что ближе к самым чувствительным местам его и вообще склонного к наслаждениям организма.
– То, что агент, посланный в прошлое примется там играть на бирже, наперед зная изменения котировок? – спросил Лири.
– Именно так, – ответил Браун.
А пьяная Люси Майер тем временем что-то искала в гульфике у своего офицера ЦРУ.
– Неужели бы вы сами, будучи посланными в тот же шестьдесят пятый, неужели удержались хоть бы и от соблазна купить те же ваши раритетные пластинки? – спросил Браун.
Лири хмыкнул, не ответил.
Принялся интенсивно раздевать свою пьяную подружку.
Не получился разговор.
Не получился.
А ведь это он – это Лири несколько раз перебираясь туда и обратно, устраивал бури на биржах ценных бумаг.
Ребята из архивного отдела все доподлинно точно раскопали.
Это он продавал голубые фишки компании Энрон за неделю до скандала с их падением и именно он в далеком восьмидесятом скупил почти четверть акций никому тогда еще неизвестной компании Эппл…
Но сейчас Брауна интересовало не это.
Ли Харвей Освальд.
Кто он был на самом деле?
И на самом ли деле убили Сталина?
Или нет?
Или не убили?
Война переходит в новую систему отсчета.