— Будущее покажет, кто чего стоит, — произнёс старший Винтерхальтер. — Прошу меня извинить, — и он отошёл к группе волшебников, тут же поклонившихся ему.
Георг задержался.
— Директор, вы отбываете обратно в школу завтра?
— А вы готовы вернуться? — Лихачевич чуть сузил глаза.
— Целители говорят, что я могу отправиться обратно в Дурмстранг.
— Тогда встретимся завтра здесь.
— Благодарю вас. Господа, — юноша легко, с достоинством поклонился и вернулся к отцу.
— Теперь поговорим с Мелеховым, — объявил Лихачевич. — С ним будет сложнее; Винтерхальтер, хотя и зачастую не отвечает прямо, всё же вполне постоянен в своих намерениях, так что поддержку Тёмному Лорду обеспечит, если получит взамен избавление от грязнокровок. А вот что творится в голове старого лиса Мелехова, знает только он сам.
— Приму к сведению, — произнёс Люциус и обратился к товарищам: — Пойдите тоже пообщайтесь с обществом, может, удастся узнать что-нибудь интересное.
— Ладно, — пожал плечами Крэбб, и они вместе с Гойлом направилась туда, где собралась большая группа что-то оживлённо обсуждавших волшебников.
Не без облегчения осознавая, что за спиной больше нет «почётного эскорта» (Люциус порядком отвык от этого ощущения за годы, прошедшие после окончания школы), он последовал за Лихачевичем и был представлен старому чародею с хитрыми глазами и его собеседнику, Штайнеру-старшему.
— Итак, Тёмный Лорд прислал для разговора с нами вас, — протянул Константин Мелехов. — Отчего же он не появился сам? Не считает восточную аристократию достойной такой чести?
— Милорд занят решением срочных дел в Великобритании, — ответил Люциус, стараясь, чтобы текст не звучал слишком заученно. — Он намерен через некоторое время провести встречу лично, но для первоначальных переговоров отправил меня.
— Ну что ж, раз вы здесь за этим, убеждайте нас, — Мелехов демонстративно скрестил руки на груди и чуть усмехнулся. — Я не знаю, что лично мне даст сотрудничество с лордом Волан-де-Мортом, объясните.
— Позвольте поинтересоваться, знакомы ли вы с нынешней расстановкой сил?
— Давайте предположим, что нет.
— Тогда позвольте просветить вас, — у Люциуса было стойкое ощущение, что старик с ним играет, но всё равно гнул свою линию. — Нашим Министерством магии руководит человек весьма боязливый и внушаемый, закрывающий вот уже полгода глаза на возрождение милорда, чем, собственно, даёт Тёмному Лорду заметное преимущество. Большая часть аристократических родов поддерживает его, а войско неумолимо растёт, пополняясь сильными волшебниками и существами. То есть, у милорда все козыри на руках для того, чтобы взять власть в Британии в свои руки.
— И что? Я живу на Буяне и временами в Москве, а это почти за четверть мира от вашего Лондона.
— Однако Тёмный Лорд не намерен ограничиваться одной только Великобританией. После победы в ней он сосредоточит своё внимание на континенте, дабы способствовать установлению и в других странах порядка более естественного, чем тот, что сложился ныне — этого избыточно толерантного.
— «Способствовать», вы говорите. И что вы и ваш Лорд вкладываете в это понятие?
— Помощь в установлении должной системы: политическая, материальная, военная, если потребуется. Но на власть в других странах Тёмный Лорд вовсе не претендует.
Мелехов вздохнул и развёл руками.
— Хорошо, давайте допустим на миг, что я согласился поддержать его; даже что он победил в Европе, что, мягко говоря, сомнительно, с учётом количества в ней стран. Повторю вопрос, который уже задавал ранее: что с этого будет лично мне и всем другим его сторонникам?
— Власть, — серьёзно сказал Люциус.
— Но у меня уже достаточно власти, — возразил Мелехов, — я взял её в своё время ровно столько, сколько хотел. К тому же, я стар, и новая вместе с проблемами, требующими внимания, мне ни к чему. Что ещё вы можете предложить?
— Полагаю, деньги вас не интересуют?
— В моём владении пять золотых рудников в Якутии — хотя, наверное, вы даже не представляете, где это, — так что да, деньги меня не интересуют. Как и слава, и борьба за высшие цели, и возможность оставить своё имя в истории магии.
— Однако же должно быть что-то, что бы вы хотели получить, — сказал Лихачевич, решивший поучаствовать в споре.
— Дорогой директор, сомневаюсь, что Волан-де-Морт может дать мне то, что я желаю. Да и потом, разве я стану помогать уговорить себя, подсказывая вам? Следовательно, пока выходит, что вам, господа, предложить мне нечего.
— Ваше «пока» меня обнадёживает, — с достоинством произнёс Люциус.
Мелехов прищурился и с полминуты молчал, лишь усмехаясь.
— Александр, — обратился он к спутнику, — вы умный человек, второй заместитель германского министра магии. Что вы обо всём этом думаете?
— Что намерения Волан-де-Морта сходны с идеями Винтерхальтера у нас и Джукича в Сербии о необходимости полного доминирования чистокровных над прочими слоями магического общества, — ответил Штайнер, хмурясь, — только что Волан-де-Морт действует более радикально.
— Вы, видно, не одобряете, — заметил Люциус.
— Не одобряю, — прямо признал Штайнер. — На самом деле, я на этом собрании лишь по просьбе Константина Аркадьевича — моя жена была маглорождённой, и по этому можно судить, насколько чужды мне идеи Тёмного Лорда. Все присутствующие здесь принесли Обет неразглашения, так что на моё молчание можете рассчитывать — однако не стоит думать, что я стану бездействовать, если ваш предводитель решит перевести свою деятельность в Германию.
— Мой друг, всегда вас ценил именно за прямоту, — сказал Мелехов. — Однако что-то мы заговорились; уже почти девять, а вам, герр Малфой, кажется, стоит ещё сделать общее заявление.
— Благодарю за понимание, — чинно склонил голову Люциус. — Приятно было познакомиться.
— Взаимно, — ответил старый маг, но по его лицу невозможно было понять, насколько он врёт. В отличие от старика, Штайнер кивнул крайне сухо — он явно жалел, что вовсе присутствовал сегодня на этой встрече.
Ведя британца обратно в центр зала, где высилась ёлка, Лихачевич не переставал ворчать:
— Что я вам говорил? Старый лис всегда темнит — вроде и не категорично против, но попробуй дознайся, что ему дать взамен. И зачем он только пригласил Штайнера?..
— Для контраста, полагаю, — задумчиво ответил Люциус.
Директор не ответил на это ничего, только хмыкнул.
— Прошу внимания! — громко обратился он к присутствующим по-немецки — как видно, в этом обществе именно этот язык был наиболее распространён, в том числе и для коммуникации между волшебниками разных стран. — Как вы знаете, я просил вас собраться сегодня здесь для того, чтобы выслушать обращение лорда Волан-де-Морта, которое озвучит его посланник — лорд Люциус Малфой, — он шагнул в сторону, уступая место оратора Люциусу.
— Господа, — в обычной своей манере растягивая слова, начал он, — для вас не секрет, что Тёмный Лорд возродился и полон решимости закончить начатое много лет назад. Его армия растёт с каждым днём, пополняется не только магами, но и такими грозными в бою существами, как великаны, — по толпе пробежал шёпоток, но стих, стоило Люциусу продолжить: — Многие из вас поддерживали Тёмного Лорда прежде, и он рассчитывает, что так будет и впредь.
— Тёмный Лорд может на нас положиться! — громко сказал кто-то из дальнего ряда. Однако на лицах многих по-прежнему был написан скепсис. Люциус продолжил более вкрадчиво:
— Каждый из нас стремится удовлетворить свои амбиции, преследует свои цели. Кому-то нужна власть — чины, уважение, подчинённые; кому-то богатства — деньги, земли, ценности; кому-то слава — возможность стать узнаваемым во всём мире. Многое движет нами. Тёмный Лорд знает человеческие желания и даёт своим сторонникам возможность их удовлетворить,— подошедший ближе и стоявший теперь в первом ряду Мелехов сузил глаза.— Пошедшие за ним будут вознаграждены, предавшие же — повержены.
Люциус вновь сделал паузу, чтобы все могли проникнуться его словами. Александр Штайнер был откровенно мрачен, однако слушал внимательно, не упуская ничего; в противоположность ему, Фридрих фон Винтерхальтер смотрел с интересом и даже одобрением, теперь видном Малфою вполне отчётливо. Темноволосый южанин с греческим носом что-то горячо зашептал смуглому соседу, тот активно закивал, и эта пара была не единственной, кто обменивался впечатлениями. Дождавшись, когда вновь наступит тишина, Люциус заговорил очень серьёзно: