Порой Макс начинал вспоминать, с чего всё началось, — и поражался, как всё изменилось за прошедшие годы. Ещё в первом классе начальной школы они — изгой и «золотой мальчик», оба обязанные репутацией родовым именам — близко сошлись на почве любознательности, желания изучать новое и открывать неизведанное. Их дружба удивляла многих: как мог наследник одного из самых знатных родов Центральной Европы знаться с кем-то вроде правнука мятежного Тёмного? Однако они не замечали мнения окружающих, просто дружили со всей той искренностью, на которую способны лишь дети.
С отличием закончив начальную школу, они перешли в среднюю, перебрались в древний величественный замок на вершине горы, долгое время бывший мечтой обоих. Адлер мог часами взахлёб рассказывать о мрачной истории Дурмстранга и его пока ещё не раскрытых тайнах, а Макс много читал о мощнейшей магии, средоточием которой был замок. В выходные, в перерывах между занятиями, нередко по ночам они убегали из спальни и отправлялись исследовать тёмные закоулки — им везло, их редко ловили. Чуть погодя они стали постепенно изучать чары, поддерживающие Дурмстранг, его щиты и барьеры, печати на дверях некоторых комнат в подземельях — сначала без большого понимания, со временем всё более осмысленно.
Ну а затем… Затем они повзрослели, стали слишком разными, у каждого появились свои амбиции и цели. Адлер начал дистанцироваться, погружаясь всё больше в какие-то свои замыслы и планы, которыми он ни с кем не делился, на публике скрывая себя за хорошо сыгранными беспечностью и лёгкостью, так порой диссонировавшими с делами, которые он совершал. Что же касается самого Макса, с возрастом он стал чётче понимать разницу между собой и всеми прочими; влиятельность его дома позволяла ему смотреть сверху вниз на любого в этой школе — это имело выгоды, особенно на фоне значительно возросших потребностей Макса: в материалах для экспериментов, в возвышении над окружающими, во власти. Былая связь пропала, сменившись практически полным безразличием, а на смену долгим разговорам пришли обмены дежурными фразами в общей комнате немецкого отделения или классе.
Наверное, они бы и сейчас особенно не общались, если бы однажды около года назад Адлер не пришёл к бывшему лучшему другу с блеском в глазах и единственным словом: «Семёрка». Собрать группу талантливых студентов стало его навязчивой идеей, и именно Макса первого он посвятил в свой план. По старой памяти или из расчёта? Кто знает. С нынешним Адлером сделалось сложно: он вечно темнит — ни следа той откровенности, что в детстве, — вечно заботится лишь о собственной выгоде, хотя и маскирует это заботой о делах Семёрки… Впрочем, как раз в этом они с Максом до сих пор остались похожи.
И всё-таки его отношение, словно ему все кругом должны, порой выводило Макса из себя. Однако Адлер — полезный союзник, даже сейчас, ну а в дальнейшем… Он был из породы тех, кто играючи развязывает революции, — а какому политику не хочется иметь в надёжном союзе личного революционера?
— Я поеду домой на Пасху, — сказал Макс куда спокойнее. — Тогда и поговорю с отцом; уверен, я сумею добиться желаемого.
— В таком случае, сразу отдам тебе это, — порывшись в кармане, Адлер извлёк и, положив на стол, придвинул к нему маленький ключ. — Он от нашего общего сейфа в берлинском отделении Гринготтса. Как и обещал, нахлебничать не будем; можешь покупать необходимое для дома и лабораторий из этих денег.
— Сколько в нём? — практично спросил Макс, убирая ключ во внутренний карман.
— Достаточно, — Адлер легко улыбнулся. — Всё-таки в Семёрке состоят не бедные люди.
Макс тоже усмехнулся и взял в руку кружку с глинтвейном. Обсуждение перекинулось на статью, над которой работал Гриндевальд, и оставшееся время скоротали довольно мирно.
Ровно в девять, не иначе, к столу, где сидели юноши, подошёл слуга, за которым следовал Люциус Малфой в чёрном плаще, припорошённом снегом. Макс и Адлер поднялись ему навстречу.
— Добрый вечер, — Малфой обратился к ним по-английски — сразу показывал, кому под кого придётся подстраиваться.
— Здравствуйте, лорд Малфой, — Адлер протянул ему руку, и Пожиратель, сняв перчатку, её пожал. Макс последовал примеру товарища. — Приятно вновь видеть вас.
— Взаимно, молодые люди, — безукоризненно-учтивым тоном произнёс Малфой. — Итак, отправляемся?
— Разумеется, — кивнул Адлер. — Не будем заставлять ждать нас.
Он оставил на столе деньги, которые слуга тут же забрал, и маги вышли на улицу. Ледяной ветер ударил в лицо и растрепал волосы, и Макс пожалел, что не захватил в общежитии верхнюю одежду. Адлер явно разделял его сожаления; щурясь от ветра, недовольно поджав губы, он крепко стискивал пальцы на уменьшенном сундуке, с которым не расставался. Благо, идти пришлось недолго — Малфой свернул в первую же безлюдную подворотню и создал портал.
Миг спустя все трое оказались перед высокими коваными воротами, открывшимся по мановению палочки Малфоя, и группа двинулась вперёд по широкой гравийной дороге к дому. В этом месте зима была другой: было абсолютно безветренно, снег не шёл, белый покров довольно тонким слоем лежал на земле и лишь чуть припорошил тисовую изгородь. Лёгкий морозец после лютой стужи Буяна практически не чувствовался.
Взойдя по ступеням крыльца, маги вошли в парадные двери, распахнувшиеся при их приближении, и оказались в просторном вестибюле, тускло освещённом всего несколькими свечами в настенных канделябрах. Они висели между портретами, изображавшими бледных людей с заострёнными лицами, — Макс понял по сходству между ними и Малфоем, что находятся они в его поместье. Сам хозяин дома, не задерживаясь, поднялся по лестнице, ведя студентов на второй этаж. Вскоре он остановился перед приоткрытой дверью.
— Милорд?
— Войдите.
Малфой толкнул дверь и первым переступил порог. В зале, специально, похоже, выделенном для собраний, стоял длинный полированный стол, во главе которого сидел человек. «Человек ли?» — усомнился Макс, когда глаза привыкли к полумраку, и он смог разглядеть его лучше. Неестественно бледный, с лицом словно иссохшимся, несущим отпечаток змеиных черт, лорд Волан-де-Морт одним своим видом мог вогнать слабого духом в панический ужас. Но хуже всего были его глаза — красные, с вертикальными зрачками и абсолютно бесстрастные, без единого следа человечности. Перед господином по разные стороны стола стояли спиной ко входу две женщины; они одновременно повернулись к вошедшим.
— Милорд, — произнёс Малфой, — вот юноши, о которых я и Северус вам говорили. Адлер Гриндевальд, предводитель Алой Семёрки, — Адлер вежливо склонил голову, — и Максимилиан фон Винтерхальтер.
Макс почувствовал, как по спине пробежал холодок, когда взгляд красных глаз обратился к нему — это был, по счастью, миг, а затем лорд Волан-де-Морт вновь пристально посмотрел на Адлера. Тот держался чересчур прямо, но это было единственное, что выдавало его волнение.
— Мы исполнили то, что было обещано, — с этими словами Гриндевальд шагнул вперёд и, достав палочку, опустил сундук на пол и увеличил его до обычного размера. При этом он никак не отреагировал на напрягшуюся, сверля его недоверчивым взглядом, темноволосую ведьму, которая, казалось, была готова кинуться на него при малейшем неосторожном движении. — Предатель пойман.
Не отводя взгляда от Адлера, Волан-де-Морт махнул палочкой в сторону сундука, и крышка откинулась. Несколько секунд — и из него выглянул Каркаров, затравленно озираясь; вначале увидев стоявшую рядом ведьму, он побледнел, а затем поднял глаза на Волан-де-Морта и задрожал всем телом.
— Здравствуй, Игорь, — тихо произнёс Тёмный Лорд.
Казалось, Каркарова сейчас хватит приступ. Вцепившись в край сундука до побеления пальцев, он трясся, не в силах выдавить из себя ни слова.
— Что такое? — прошипел Волан-де-Морт. — Неужели не рад встрече со старыми друзьями? Круцио!
Каркаров истошно завопил от боли, бьясь в страшных судорогах, извиваясь в сундуке так, что тот не устоял и перевернулся на бок — Каркаров выкатился из него под ноги Адлеру, и тот с видимым усилием заставил себя не шагнуть назад. Волан-де-Морт отвёл палочку.