– Слишком молод ты для наук, что здесь изучаются; они столь сложные, что под силу разве что взрослым мужам.
Ответ абитуриента поверг схоларха в изумление:
– Уважаемый учитель! Не стану возражать, что в вашем курятнике, который называется «академией», я кажусь цыплёнком. Если это недостаток, время исправит его. Но прошу принять к сведению, что в курятнике не только куры, но встречаются и бойцовые петухи. Кур пускают на бульон, а петухи в схватках проявляют себя героями.
Аристотель высказался с вызовом, не опуская глаз, и схоларху его поведение вдруг понравилось.
– Похвальны твои сравнения, эфеб, – заинтересованно произнёс Евдокс. – Но если ты завёл разговор о курах, тогда скажи, что родилось в начале: курица или яйцо?
Вопрос философа не застал юношу врасплох:
– Чтобы ответить на вопрос, нужно предположить, что начало есть нечто первое – в моём представлении, некое подобие семени. Если принимаем яйцо за начало, то курицу – за результат. В таком случае яйцо появилось раньше самой курицы.
Евдокс одобрительно закивал головой, потом, всматриваясь в юное лицо Аристотеля, подозрительно спросил:
– Ты сам додумался или от кого-то услышал?
– Учитель, я осмелюсь признаться, что поначалу увлекался орфиками*, а они провозгласили яйцо всеобщим первородством во всей природе. По мнению этих неистовых последователей Орфея, именно яйцо порождает всех пернатых и земных существ, рыб и морских животных, и земноводных, имея в виду змей, ящериц, крокодилов и даже саранчу. Всё будто рождается из яйца и всё в себе содержит яйцо.
В глазах Евдокса мелькнули искорки, какие бывали у него при встрече с достойным оппонентом.
– Я чуть было не согласился с тобой, эфеб, да вспомнил другое. Ни один здравомыслящий человек не скажет «курица яйца», а только «яйцо курицы», как и «семя человека» вместо «человек семени». Ведь разумнее полагать, что «совершенное» предшествует «несовершенному». Оттого твой вывод равносилен утверждению, будто женское чрево появилась раньше женщины. Как и яйцо по отношению к детёнышу, который в нём вынашивается и откуда нарождается. В соответствии с этим яйцо нарождается из курицы, отдавая долг природе.
Заметив, что Аристотель смущён, философ миролюбиво махнул рукой.
– Не будем продолжать спор, поскольку философия не позволяет завершить его победой одной стороны и поражением другой. Тебе всего-то нужно признать, что если птицы вьют гнезда до кладки яиц, а женщины заготовляют пеленки до рождения детей, не следует утверждать, что птичьи гнёзда возникли ранее яиц, а пелёнки ранее детей.
После такого разговора Евдокс без колебаний определил Аристотеля в группу своих учеников, не сомневаясь, что Платон по приезде не станет возражать. Евдокс был первым его наставником в философии единства эмпирических и теоретических познаний. От него впервые услышал он идею бесконечности в пределах общих сферических представлений о космосе. Несмотря на большую разницу в возрасте между ними завязались тесные приятельские отношения.
Погружение в философию
После двухлетнего пребывания на Сицилии Платон вернулся в Афины, к руководству Академией, получив от Евдокса лестную характеристику Аристотеля. С этих пор юноша начинает посещать лекции Платона, где, несмотря на сложность восприятия материала, удивляет учителя не столько знаниями, сколько усердием. Молодой Стагирит, как его сразу назвал Платон, выделялся среди остальных учеников ещё и беспредельной верностью учителю. Однажды был случай, когда Платон читал лекцию, настолько сложную для понимания, что слушатели начали покидать аудиторию один за другим. В тот день философ излагал свою теорию о существовании человеческой души:
– Подлинная сущность души – Разум, в силу чего занебесное бытие является ее естественной отчизной. Вот почему Сократ, готовящийся принять смерть, не только не сожалел об этом, но и радовался предстоящему уходу из жизни. Он знал, что тело мешает душе быть собой, а смерть освобождает душу от бремени тела.
Аристотель досидел до конца лекции, вникая в каждое слово учителя, а когда Платон засобирался уходить, остановил его возгласом:
– Учитель, я не могу согласиться с утверждением, будто тело для человека, только чуждая оболочка.
– Почему такое недоверие моим словам? – озабоченно спросил Платон, с интересом поглядывая на смелого ученика.
– Если следовать вашему утверждению, учитель, человеческая душа познаёт лишь себя. Тело при этом сообщает душе свои ощущения: огонь горячий, а лёд холодный, камень твёрдый, ртуть жидкая. Душа вынуждена считаться с подсказками тела, задумываться над ними, как поступать. Но ведь душа должна задумываться лишь над Вечным, Неизменным, а не получать от тела представления о постоянно меняющемся мире через ощущения?