И всё-таки, находясь под влиянием реформаторских идей Аристотеля, Гермий лукавил. Уступая приглашённым философам в реформах, правитель Троады соглашался лишь на видимость демократии. Он знал, что при неудачах эксперимента члены гетерии принимали на себя все удары и возмущения населения Ассоса. А он оказывался в стороне, а вот в случае успеха лавры победителя достанутся и ему, тирану Троады.
Формально Гермий признавал верховную власть царя Персии Артаксеркса III Оха, не вызывая у него подозрений в лояльности. Но немалое богатство, собираемое им в виде налогов и торговых пошлин, давно раздражало тайных врагов Гермия. Они следили за каждым его шагом, ожидая промахов или подозрительных для Персии действий. И однажды такое произошло.
В последнее время македонский царь Филипп затеял с Гермием слишком активную переписку, хотя и тайную. Но подозрения всё-таки появились. Царь Артаксеркс, получив донос, вызвал в Сарды своего сатрапа, якобы чтобы наградить за верную службу, обещал безопасность и гостеприимство. На самом деле Гермия жестоко пытали, ожидая признания в заговоре, а потом, ничего не добившись, распяли на кресте. Умер приверженец философских реформ в страшных мучениях.
Ставленник персидского царя Ментор, коварно воспользовавшись печатью Гермия, занял без сражений все города Троады. Устроил гонения на соратников умерщвлённого не без его помощи правителя.
Аристотелю с семьёй пришлось искать новое пристанище. Феофраст, близкий ему человек, выпускник Академии Платона, позвал его под крышу своего дома в Митиленах, на остров Лесбос. Ксенократ вернулся в Афины, где стал преподавать в Академии, которой руководил Спевсипп.
Глава 5. Прощание с Лесбосом
Сборы
Услышав от Аристотеля, что скоро им отбывать в дальнюю дорогу, жена Пифиада не знала, радоваться или огорчаться. В Митилене налажен, пусть временный, но привычный быт, организовался круг знакомых, а что ждёт в Македонии – неизвестно. Как в большинстве греческих семей, всякое дело у них обсуждалось обоюдно, но, поскольку главенство мужа было очевидным, жена почти всегда повиновалась его решению. Только на таком незыблемом веками правиле и ещё на разуме, предписывающем гречанке заботиться не только о собственном лице и теле, но и о своём характере, сохранялась гармония брачного союза. Мужчинам в таком случае предлагалось не искать в жене лишь чувственных удовольствий, а стремиться обрести в ней мать своих детей и хозяйку дома.
Пифиаде понадобилось небольшое время, чтобы пересмотреть одежду и вещи, отобрать нужные, пригодные для жизни в Македонии. Остальное пришлось оставлять. Потребовалось проследить за действиями домашних рабов, их у Аристотеля было пятеро, надежно ли укладывают они всё по сундукам, корзинам и узлам: отдельно – дорожную утварь, еду и посуду. После Афин за три счастливых года в Троаде и уже года на Лесбосе семейного имущества собралось столько, что впору хвататься за голову. Здесь подарки Гермия и приданое Пифиады: одежда, ткани, посуда и ковры, мебель, даже статуи… Взять с собой нельзя и жалко расставаться! Много добра Аристотель бросил, когда спешно покидал Троаду, опасаясь убийц персидского царя. Но главное и самое ценное, что неоспоримо укладывалось в дорожные корзины, – это были рукописи древних авторов, собственные сочинения, коллекции, начатые собираться ещё в Ассосе.
Итоги Митилены
С памятного дня, когда Аристотель прочитал послание Филиппа, он не сомневался, что сделал правильный выбор. Его ожидают в Пелле. Аристотель верил в свои силы, терпение и знания, был уверен, что он сможет стать хорошим наставником юному наследнику. И всё-таки душа тревожилась от сознания, что ему, свободному и независимому учёному и философу, придётся служить македонскому царю, которого афиняне ненавидели, да и у других греков с ним сложились непростые отношения. Для жителей городов, захваченных македонянами, Филипп показался тираном.
Аристотеля тяготили предчувствия, что служба у Филиппа может перечеркнуть все его планы на будущую деятельность в Афинах. Ему нельзя порывать связь с афинянами. Но если Македония сойдётся войной с Афинами, он окажется заложником тех нерадостных событий. Кто в Греции станет разбираться, чем занимался он в Македонии? Греки назовут его перебежчиком, предателем, а македоняне объявят лазутчиком. И что тогда делать ему, наставнику юного наследника македонского царя?