– Когда стану царём, я пройду по всем землям, чтобы меня узнали все народы мира. Я хочу увидеть край Ойкумены1.
Но молодой задор, романтическое отношение к жизни, беззаветная любовь к близким людям – всё рушится, когда Александр узнаёт об ужасном предательстве отца…
Отвергнув законную супругу Олимпиаду, мать Александра, Филипп женится на юной Клеопатре, годящейся ему в дочери. Для Александра ситуация усложняется тем, что отец готов объявить наследником младенца-сына, родившегося в браке с Клеопатрой. Семейный конфликт переворачивает всё в сознании Александра, заставляет его «досрочно повзрослеть». Душевные муки, буря ненависти, клокочущие в юношеской груди, находят выход в безрассудных выходках Александра на свадьбе Филиппа и Клеопатры, что вызывает ответную агрессию со стороны царя и его гостей. Происходит ужасная ссора, грозящая Александру не только отречением от наследования, но и реальной смертью. В этих обстоятельствах Александр уже не мальчик, а мужчина, воин. И даже вынужденное примирение с царём не может вернуть его в прежнее состояние безоблачного детства, любви и безграничного доверия к отцу.
Неожиданное убийство царя Филиппа телохранителем Павсанием в финале романа само по себе могло бы лечь в основу отдельного произведения, настолько оно непонятно, запутано и таинственно. Но писатель сознательно уходит от соблазна «развлечь» читателей детективной историей. Не в этом идейный замысел романа. Смерть Филиппа показана предельно кратко: под ударом меча царь «дернулся телом», «медленно осел». Александр успел перехватить последний взгляд отца, исполненный удивления и ужаса…
Роман Анатолия Гавриловича Ильяхова – не развлекательное чтение, а добротный, объёмный художественно-популярный труд, дающий читателю полезную пищу для ума. Элементы беллетристики оживляют серьёзное историческое повествование, а некоторая велеречивость стиля вполне оправдана: ведь писатель показал нам великую цивилизацию, сокрытую в глубине тысячелетий.
Особенность истории человеческого общества состоит в том, что чем дальше прошлое уходит от нас, тем сильнее оно романтизируется в нашем сознании, становится возвышено-приподнятым. Энергетика романа А.Г. Ильяхова «Уроки Аристотеля» невольно передаётся читателям, заряжая их стремлением хоть на время вырваться из повседневных будней ради того, чтобы познать и полюбить давно ушедший, но безгранично интересный неведомый мир, имя которому – Античность.
Людмила Бирюк,
член Союза писателей России
Вместо пролога
…Филипп с младенцем на руках вышел на середину дворцового перистиля[1]. Подняв голову, стал всматриваться в сумрачное небо, сплошь закрытое облаками. Рядом с царём неожиданно появился Нектанаб, царский астролог и гадатель, – раньше он не допускал такую вольность. Странно, но Филипп не удивился его появлению:
– Что видишь на небе, царь? – услышал он.
– Я вижу облака, халдей.
– Смотри лучше – под облаками кружит птица.
Филипп повертел головой, внимательно всмотрелся в небо:
– Теперь вижу.
– Это орёл.
– Да, я хорошо вижу орла. Но почему он один?
– Орёл в стае не летает. – Голос халдея звучал негромко, но убедительно.
– Тогда ответь мне, халдей, почему орёл всё время кружит над дворцом?
– Орёл – любимец Зевса, его посланник. Он так ведёт себя, потому что подаёт знак.
– Как я могу узнать послание бога? Ты можешь сказать, халдей?
– Зевс даёт тебе знать, что видит малыша, которого ты держишь на руках, радуется ему.
– Ты уверен в том, что говоришь от имени бога, халдей?
– Верь мне, царь. Зевс сообщает свою волю через меня, потому что я его верный слуга. Сейчас Зевс послал орла, чтобы сказать, что не оставит без своего божественного покровительства ребёнка, которого ты держишь на руках. Он любит его, как сына своего. Он заложил в него силу и отвагу льва, царя зверей, поэтому Александр будет способен справиться с любым врагом. В нём бьётся сердце орла, царя птиц, – как орёл способен летать высоко и далеко, преследуя добычу, так и от Александра не спрячется ни один враг. Как никто из смертных не может смотреть на солнце – ослепнет, так никто не может видеть Зевса, потому что в нём сияние солнца. Только орлу дозволено смотреть на Зевса, потому что он сидит на его скипетре, держа в когтях молнию.
Филипп посмотрел на ребёнка и поднял его над головой. Громко крикнул, так, что, казалось, его услышала вся Пелла: