Эш был создан для установления связи с гипотетиками. По мнению Сьюлин, удачнее медиатора было трудно придумать: ему с трудом давалось элементарное общение с окружающими. Общество Сьюлин ему нравилось, но даже с ней он редко обменивался больше чем парой слов. Содержали Эша отдельно от нее, и ей позволялось видеться с ним только в определенные часы.
И тем не менее он был ее другом. Для нее не имело значения, что его нервная система якобы способна воспринимать сигналы каких-то непонятных существ, как и для него не имело значения, что Сьюлин — розовая и гладкая, как новорожденный младенец. Их необычность делала их похожими, и им было легко друг с другом.
Взрослые поощряли их дружбу. Их совсем не радовало, что Эш все время молчит, да и в остальном производи! совсем не то впечатление, какое, по их мнению, должен был бы производить будущий медиатор, — впечатление удручающе-нормальной смышлености. Эш был прилежным, но не любопытным. Специально для него взрослые оборудовали несколько классов. На уроках он сидел, глядя в потолок, в пределах нормы воспринимал информацию, но, казалось, все это нисколько его не трогало. Галактика состоит из звезд, а камни — из атомов, но, похоже, для него одно от другого ничем не отличалось, и он не удивился бы, если ему сказали, что все наоборот. «Общался» ли он с гипотетиками, или они с ним, — никто не мог сказать наверняка. Он упорно отказывался говорить на эти темы.
Больше всего он оживал, оставаясь наедине со Сьюлин.
Несколько раз в неделю им разрешалось уйти со станции и погулять в пустыне. За ними, разумеется, наблюдали — неподалеку всегда был кто-нибудь из взрослых, — но по сравнению с замкнутым пространством станции это казалось настоящей свободой. В Бар Ки было сухо, как в пустыне, но после скудных весенних дождей среди камней иногда образовывались лужи, и Сьюлин приводили в восторг крошечные существа, снующие в этих быстро исчезающих озерцах. Это были маленькие рыбки, которые одевались в панцирь и впадали в спячку, как только вода высыхала, возвращаясь к жизни, словно семена, только в сезон дождей. Ей нравилось набирать в ладони воду, кишащую жизнью существ, а Эш с изумлением смотрел на то, как мальки, трепыхаясь, проскальзывают между ее пальцев.
Эш никогда ни о чем не спрашивал, но она делала вид, будто он спрашивает. Для всех остальных на станции она была ученицей, все требовали от нее внимания, и только для Эша она была учительницей, а он для нее — молчаливо внимающей аудиторией. Она часто объясняла ему то, что сама узнала всего только день или час назад.
«Люди не всегда жили на Марсе, — говорила она ему, когда они бродили среди горячих и пыльных скал. — Много столетий назад их предки прибыли с Земли — планеты, которая ближе к Солнцу. Землю с Марса увидеть нельзя, потому что гипотетики окружили ее светонепроницаемой оболочкой, — но мы-то знаем, что она на месте, и у нее есть Луна — спутник, вращающийся вокруг нее».
О гипотетиках (которых марсиане называли «аб-ашкен» — словом, образованным из корней слов «могучий» и «далекий») она вначале упоминала с осторожностью, и с зная, как отнесется к этому Эш. Она знала, что он сам немножко гипотетик, и боялась ненароком его как-то обидеть. Но это слово не вызывало у него никакой реакции, кроме привычного безразличия. Так что Сьюлин могла без опаски читать ему лекции, фантазировать и мечтать. Ничто не захватывало ее так, как существование гипотетиков, уже в те годы.
«Они живут в межзвездном пространстве, так далеко от нас, что невозможно и представить, — рассказывала она. Эш, естественно, в ответ молчал. — Это не столько организмы, сколько сложные механизмы, но они способны расти и размножаться. Мы не можем найти никакого разумного объяснения их действиям. Миллионы лет назад, они заключили Землю в пузырь, внутри которого время течет несравненно медленнее, но никто не знает зачем. Никто и никогда не вступал с ними в контакт, разве что, может быть, ты. Никто никогда их не видел. Но иногда с неба падают их останки, и из-за этого случаются всякие странные вещи…»
«Иногда»?.. На общину доктора Двали эта новость про извела ошеломляющее впечатление.
Двали откашлялся и сказал:
— В Марсианских Архивах нет ни слова о подобных событиях.
— Нет, — согласилась Сьюлин. — И во время экспедиции на Землю мы тоже об этом не упоминали. Даже для Марса это событие нечастое, оно случается раз в двести-триста лет.
— Случается — что? — спросила миссис Рэбка. — Простите, я что-то не пойму.
— Гипотетики, миссис Рэбка, это подобие экосистемы. Они созревают, цветут и умирают. Без всякой цели, просто чтобы этот цикл повторялся снова и снова.
— Вы хотите сказать, — переспросил доктор Двали, — машины гипотетиков цветут и умирают?
— Не вижу тут особенной разницы. У нас нет никаких доказательств, что эти самовоспроизводящиеся машины управляются чем-то помимо сетевых алгоритмов и случайностей эволюции. Их останки блуждают по Солнечной системе, и время от времени весь этот мусор притягивается гравитационным полем одной из планет.
— Почему они никогда не падали на Землю?
До Спина Земля существовала в системе куда более молодой, чем теперь. Пять биллионов лет назад гипотетики только-только обосновались в пределах пояса Койпера[18]. Если их машины иногда и залетали на Землю, то только в исключительных случаях. В истории Земли достаточно упоминаний о блуждающих огнях, НЛО и тому подобном, чтобы предположить, что такие случаи были, хотя никому не приходило в голову рассматривать это гак. Потом появилась Спин-оболочка, сама по себе исключающая попадание на Землю любых космических тел. И теперь у Земли остается некая защитная мембрана, без которой она бы давно сгорела от избыточной радиации. У Марса — к счастью или несчастью — нет такой защиты. Марсиане — не туристы, не дикари, попавшие в будущее из каменного века. На Марсе все, начиная с самых первых поселенцев, тысячелетиями знали о существовании гипотетиков и о том, что Солнечная система, в сущности, их собственность.
— Вы думаете, что пепел, который падал на нас, хриплым и недружелюбным голосом спросила миссис Рэбка, — того же происхождения?
— Думаю, да. Как и растения в пустыне. Логично пред положить, что и данная солнечная система уже очень дан но обжита гипотетиками. Метеоритные дожди тоже, по всей вероятности, состоят из их останков, а не из межпланетной трухи. Пепел — всего лишь крайний, экстраординарный случай, возможно, следствие какой-то эпидемии Как если бы Экватория прошла сквозь облако из…
— Отшелушившихся клеток, — докончил доктор Двали.
— Нуда, что-то вроде того. Может быть, клеток, может, погибших, но не обязательно омертвелых целиком В них может сохраняться какой-то остаточный метаболизм. — «Отсюда роза с глазом и прочие нежизнеспособные „цветы“».
— На Марсе, конечно же, изучали эти останки.
— Разумеется, — сказала Сьюлин. — Не просто изучали, а выращивали. Многое в нашей биоинженерии создано в результате этих исследований. Даже то активное вещество, которое лежит в основе курса Четвертого возраста, восходит к прототипу, полученному из культур гипотетиков. Большая часть наших препаратов так или иначе создана с применением этих технологий. Потому матери ал и выращивается в условиях сверхнизких температур, на поминающих условия дальнего космоса.
— А тот мальчик с Марса — и Айзек, как я понимаю, тоже…
— Тот препарат, который вводился им, гораздо ближе по составу к исходной материи, из которой состоят устройства гипотетиков. А вы думали, это чисто человеческое изобретение? Очередной образчик с выставки достижений передовой марсианской биоинженерии? Отчасти да, конечно. Но в основе своей это нечто гораздо большее Нечто нечеловеческое и, по существу, неподконтрольное.
— И тем не менее Ван Нго Вен привез коллекцию этих культур на Землю.
— Если бы Ван обнаружил на Земле ту древнейшую и мудрую цивилизацию, которую мы все ожидали там найти, — я уверена, он бы не стал скрывать происхождения препаратов. Но, к несчастью, он увидел там нечто совсем другое. Он поделился многими нашими секретами с Джейсоном Лоутоном, который опрометчиво поставил эксперимент на себе и распространил эти секреты среди тех, кому он доверял, а те, в свою очередь, оказались еще менее благоразумными.
18
Пояс Койпера — область Солнечной системы за орбитой Нептуна, заполненная в основном малыми космическими телами. Кроме Плутона, в поясе Койпера находится еще несколько карликовых планет.