Моури беззвучно присвистнул.
– Думаешь, стоит попытаться вытащить Гурда?
– Ага.
– Я не знал, что ты так его любишь.
– По мне, пусть он сгниет там, – раздраженно сказал Скрива. – Он расплачивается за собственную тупость. С какой стати я должен беспокоиться о нем?
– Ну и пусть сгниет. А мы сэкономим сто тысяч.
– Да, – согласился Скрива, – но…
– Но что?
– Мне не помешала бы его помощь… и там есть еще два подходящих парня. Они бы и тебе пригодились, если найдется работенка. К тому же в тюрьме Гурд заговорит, а он слишком много знает. Лучше его вытащить – пока Кайтемпи не взялась за него… Подумай… и что такое для тебя сто тысяч?
– Слишком большая сумма, чтобы выбрасывать на ветер, – резко ответил Моури. – А к тому же… Где гарантия, что ты не врешь?
Лицо Скривы потемнело от гнева.
– Так ты мне не веришь, да?
– Нужны доказательства.
– Может быть, организовать тебе экскурсию в тюрьму?
– Очень остроумно. Ты, похоже, забыл, что Гурд сообщит массу интересного о тебе, но не сможет ничего конкретного рассказать обо мне – даже если будет орать до посинения. Вот так, приятель. Я трачу деньги – мои деньги – на решение своих проблем, а не твоих.
– Так тебе на нас с Гурдом наплевать?.. – спросил Скрива все еще угрожающим тоном.
– Я этого не говорил. Я только подчеркнул, что не намерен бросаться деньгами за просто так. Я плачу за результат.
– Что ты имеешь ввиду?
– Скажи этому жадному ублюдку, что мы заплатим ему двадцать тысяч за ордер Кайтемпи. Из рук в руки: нам – бланк, ему – деньги. Остальные восемьдесят тысяч он получит после того, как Гурд и остальные парни будут на свободе.
На угрюмой физиономии Скривы промелькнуло удивление, затем – нечто похожее на благодарность и наконец сомнение:
– А если он не согласится?
– Тогда ничего не получит.
– Предположим, он согласится, но не поверит, что я смогу достать остальные деньги? Как мне убедить его?
– Даже не пытайся, – посоветовал Моури. – Для того чтобы подзаработать, ему, как и всякому другому, придется раскинуть мозгами. Если не захочет, останется в нищете.
– Возможно, он предпочтет бедность риску.
– Сомневаюсь. Он ничем особенно не рискует и прекрасно знает об этом. У него есть шанс нагреть нас, но вряд ли он им воспользуется.
– Какой шанс?
– Предположим, мы приезжаем с ордером – а нас уже поджидает Кайтемпи. Значит, парень нас продал. В Кайтемпи ему заплатят не больше пяти тысяч за голову – итого десять плюс наши двадцать за бланк. Так?
– Так, – согласился Скрива, еще не очень понимая, в чем дело.
– Но он потеряет обещанные восемьдесят тысяч. Разница достаточно велика, чтобы служить гарантией его честности – до момента, когда он зацапает всю сумму.
– Так, – повторил Скрива, заметно повеселев.
– После этого – вжик! – сказал Моури. – Сразу рвем когти, и чем быстрее, тем лучше – так, чтобы и дьявол нас не догнал.
– Дьявол? – Скрива удивленно уставился на него. – Это же спакумское ругательство!
Моури покрылся испариной, но ответил как ни в чем не бывало:
– Естественно. Во время войны каких только словечек не подцепишь! Особенно на Диракте.
– А, конечно, на Диракте, – повторил Скрива, успокоившись. Он выбрался из машины. – Я поеду, встречусь с этим тюремщиком. Надо торопиться. Звякнешь мне завтра в это время, идет?
– Хорошо.
Когда динокар Скривы скрылся из виду, Моури вырулил с обочины и поехал в Пертейн.
Глава 9
На следующий день Моури предстояла довольно легкая и не очень рискованная работа. Он намеревался поболтать с пертейнскими сплетниками – в точном соответствии с методикой постепенного воздействия, которой его обучили в школе.
«Сначала необходимо создать внутреннюю оппозицию. Не важно, существует ли она на самом деле, главное – убедить противника в ее существовании».
Это он уже выполнил.
«Во-вторых, нужно заставить власти опасаться этой оппозиции. Пусть они в панике начнут наносить удары вслепую».
Этого он тоже добился.
«В-третьих, необходимо отвечать на удары противника открытым сопротивлением, чтобы заставить его действовать так же открыто, привлечь внимание общественности к этой борьбе и создать впечатление, что оппозиция уверена в своих силах».
И этого он достиг.
«Четвертый этап осуществят наши космические силы. Мы нанесем мощные удары, чтобы развеять миф о неуязвимости обороны противника. В результате моральное состояние населения станет нестабильным».
Налет на Шугрум создал нестабильность.
«Пятый этап – распространение слухов. Люди будут готовы поверить им, начнут передавать слухи – и эти истории ничего не потеряют при пересказе. Искусная полуправда, распространившись среди больших групп населения, может посеять тревогу и неуверенность на значительной территории. Но аккуратно выбирайте собеседников. Если вы нарветесь на фанатичного патриота, вам конец».
В каждом городе на обитаемой планете в любой части галактики местный парк – прибежище праздношатающихся и болтунов. Именно туда и направился Моури утром. Парк пользовался популярностью в основном у стариков и старух. Молодежь и люди средних лет предпочитали держаться подальше от таких мест: их всегда могли спросить, почему они не на работе.
Усевшись рядом с мрачным, громко сопевшим стариком, Моури уставился на клумбу лохматых цветов и упорно разглядывал их, пока Сопун наконец не повернулся к нему и не произнес, желая начать разговор:
– Вот и еще двух садовников забрали!
– Да? Куда же?
– В армию. Если заберут остальных, я не знаю, что станет с этим парком. За ним должен кто-то присматривать.
– Да, тут надо потрудиться, – согласился Моури, – но я думаю, война сейчас – главное.
– Конечно, война всегда на первом месте, – отозвался старик с некоторым неодобрением. – Пора бы ее кончать. Но она все тянется и тянется. Иногда я сомневаюсь, кончится ли она вообще когда-нибудь.
– Да, это вопрос, – поддакнул Моури.
– Все наверняка не так здорово, как они сообщают, – продолжал Сопун ворчливо. – Иначе с войной уже давно бы покончили. Она не тянулась бы так долго.
– Лично я думаю, что дело плохо. – Моури помедлил и продолжал доверительным тоном: – Я даже знаю это наверняка.
– Вы знаете? Откуда?
– Возможно, не стоит рассказывать такие вещи… впрочем, скоро это все равно станет известно всем.
– Что именно? – настаивал старик с настойчивым любопытством.
– Да о том, что случилось в Шугруме. Мой брат вернулся оттуда сегодня утром и рассказал мне.
– Ну, что же он рассказал?
– Он поехал туда по делам, но не смог добраться. В сорока денах от города поставлено оцепление, и его завернули. В зону не пускают никого, кроме военных, спасательных отрядов и врачей.
– Неужели?
– Мой брат сказал, что встретил одного парня… ему удалось спастись: убежал в чем мать родила – вся одежда сгорела… Он рассказал, что Шугрум почти стерт с лица земли. Камня на камне не осталось. Триста тысяч погибших. Тошнит от зловония. Говорит, все настолько ужасно, что газетам запретили давать репортажи с места событий… даже упоминать об этом.
Уставившись прямо перед собой, сопящий старичок помалкивал и казался здорово напуганным.
Моури добавил еще несколько красочных деталей, посидел немного и отчалил. Все, что он рассказал, обязательно будет повторено, в этом он мог не сомневаться. Дурные новости распространяются быстро. Чуть позже, в полумиле от старичка, он подцепил на крючок человека с выпученными маленькими глазками и злым лицом – такие обыкновенно рады услышать о какой-нибудь беде.
– Даже в газетах боятся упоминать об этом, – закончил Моури очередной вариант своей истории.
Пучеглазый нервно сглотнул.
– Если один спакумский корабль смог прорваться и сбросить мощную бомбу, смогут и другие.