На другой день Моури, под старым именем — Шир Агаван, арендовал динокар и с неделю колесил по окрестным деревням, селам, районным центрам, расклеивая агитационные листки.
Город и деревня — две совершенно разные вещи. На улицах города, среди бесчисленных прохожих затеряться проще простого, тогда как в деревне, где и так каждый человек на виду, незнакомец привлекает к себе особое внимание.
Моури играл на патологической любознательности сельских жителей. Стоило ему остановиться в какой-нибудь деревне, ватага мужланов обступала его дорогой сверкающий динокар, с интересом разглядывая редкую в их краях диковину. Между тем Моури незаметно выбирался из толпы и наклеивал листовку на какой-нибудь обветшалый забор или стену. Распространив таким образом более полутысячи прокламаций, Моури вернулся в Пертейн.
Не исключено, что полиция вдруг заинтересуется элегантным динокаром, разъезжающим по проселочным дорогам. Но Моури предусмотрел все — легавые пойдут по ложному следу: номер машины — ХС 17978 приведет их в агентство проката, оттуда — в отель, где проживал некто Шир Агаван, а Шир Агавана больше не существовало в природе.
Прошло ровно четыре недели, как Моури прибыл на Джеймек. У него не осталось ни одной листовки, ни одного мелка — закончилась фаза № 1. Моури приуныл. Он ничего не понимал: правительство упорно хранило молчание, ни слова ни о Саллане, ни о Дирак Ангестун Гесепт. Такое впечатление, что властям наплевать и на жужжание «осы», и на ее «укусы». Сейчас, оглядываясь назад, Моури думал о том, насколько бесполезной и глупой выглядит эта бумажная война, каким он оказался идиотом, поверив пылким речам Вулфа о целых армиях, парализованных одним мановением руки. Он лез из шкуры вон — и все напрасно, Кайтемпи и не собирается отвечать на его жалкие происки. Хотя бы что-нибудь, хоть малейший намек, что его старания не напрасны.
Моури был подавлен и озабочен. Он не представлял, что будет так тяжело. Ни товарища, ни друга; не с кем разделить опасность, не с кем поделиться мыслями, не с кем обмолвиться словом. Вот, что значит работать в одиночку. Он впал в депрессию и два дня провалялся в кровати.
На третьи сутки хандра сменилась чувством тревоги. Моури насторожился. Он вспомнил, что в разведшколе им не раз повторяли: «Будьте бдительны. Опасность обостряет чувства. Если вас что-то тревожит — прислушайтесь к себе, это — не последнее дело. Преступнику зачастую удается улизнуть благодаря внезапно прорезавшемуся шестому чувству. Страх — вот что движет преступником и, как правило, в экстремальных ситуациях никогда не подводит. Советуем доверять своим ощущениям, если не хотите раньше времени сыграть в ящик. Когда вдруг остро почувствуете, что ваша жизнь — на волоске, не ждите, пока вас обложат со всех сторон — бегите.»
Да, именно так говорили в разведшколе. Помнится, еще тогда ему пришла мысль о телепатии, о том, что остроглазая, саблезубая полицейская крыса, не способная думать ни о чем другом, кроме жертвы, своими вонючими мыслями буквально выдает себя с головой. Преступник словно чует этот запах, на него накатывает необъяснимый страх, и он стремится побыстрее унести ноги.
Не долго думая, Моури собрал манатки и бежал черным ходом.
Незадолго до полуночи к дому, где Моури снимал комнаты, подкатили два крытых грузовика, замелькали угловатые тени легавых. Полицейские блокировали все входы и выходы, рассыпались по близлежащим домам, замерли в укрытиях. По сигналу спецгруппа высадила парадную дверь и устремилась вверх по лестнице.
Три часа они пытались хоть чего-нибудь добиться от хозяина дома, но, убедившись, что он ничего не знает, оставили его в покое. До утра проторчав в комнате Моури, они, наконец, поняли, что сюда уже никто не вернется.
А Моури так никогда и не узнал об облаве. А ведь это была как раз та самая моральная поддержка, которой ему так не хватало.
Моури поселился в самом преступном районе Пертейна, в грязном обшарпанном квартале, где мусор было принято просто выкидывать из окон. Здесь никто не интересовался фамилией, не спрашивал документы, не совал нос в чужие дела.
Банкноты в пятьдесят гульдов оказалось достаточно, чтобы Моури получил ржавый железный ключ от чрезвычайно длинной, но узкой комнаты на верхнем этаже прогнившего дома. Ключ, правда, он скоро выкинул, поменяв примитивный замок на замок с секретом, повесил на окна пару накладных засовов и прорубил в потолке люк на случай, если лестница, например, будет завалена трупами, а времени — в обрез. Но, честно говоря, Моури сомневался, что Кайтемпи станет рыскать в этих трущобах.