Неожиданно на другом конце провода смягчились, голос зазвучал неестественно заискивающе:
— Будьте любезны, подождите минутку. Я его непременно разыщу.
— Можете не беспокоиться. Гурда тоже нет?
— Нет, сегодня не было. Но Скриву я найду, он либо наверху, либо…
— Козел! — гаркнул Моури и, свистнув в трубку, шарахнулся от автомата как ошпаренный.
Неподалеку, в дверях своего заведения, позевывал лавочник и с интересом поглядывал на Моури. Тут же околачивалось еще четыре сирианца. Пять свидетелей, пять пар глаз, запечатлевших внешность только что покинувшего телефонную будку человека.
«Подождите минутку. Я непременно разыщу его» — это был голос не хозяина таверны или какого-нибудь завсегдатая притона, ни намека на развязность подзаборного слэнга. В этом голосе отчетливо слышалась властная надменность шпика и сладкозвучная изворотливость кайтемпского соловья: «Подожди, подожди, а мы вычислим тебя и сцапаем по всем правилам».
Спортивной ходьбой Моури добежал до остановки и запрыгнул в отходящий автобус. Двери захлопнулись, автобус заурчал и грузно покатил по дороге.
Не успел Моури подумать, чем сейчас заняты лавочник и компания, как навстречу пронесся полицейский динокар и с визгом затормозил прямо напротив будки. Автобус свернул направо. Моури поежился — жизнь его висела на волоске, он чуть не попался, «Сьюсан» засвечена, его обложили со всех сторон.
Как они вышли на таверну — это стоило обмозговать — может, через Ураву? А может, Гурд со Скривой слишком громко топали по крышам или штекером индукционной катушки щелкнули по носу какую-нибудь важную шишку? Если их замели, то, какими бы они не были крутыми ребятами, они наверняка раскололись. Самые твердокаменные становятся безудержно разговорчивыми, когда им выдергивают ногти или подводят к вискам электрический ток.
Хорошо, пусть они заговорили, но что им известно? Они могут поведать Кайтемпи захватывающую историю о некоем психопате с мэшемским говором и с неиссякаемым запасом гульдов, однако они ни слова не произнесут ни о Дирак Ангестун Гесепт, ни о засланных на Джеймек землянах.
Но теперь появились еще пятеро, показания которых лягут новыми сведениями в пухлые секретные папки.
«Вы заметили, кто только что вышел из будки, да?»
«Да-да. Увалень такой, деревенщина. И вроде как торопился.»
«Куда направился?»
«А вот, прямо до остановки. Вкатился в тридцать восьмой автобус и уехал.»
«Опишите-ка его, и побыстрее.»
«Ну, такой, среднего роста, среднего возраста. Толстомордый и весь в крапинку, больной, видать. Брюшко — что надо. Да, и фалкин под носом, рыжий такой. Как одет? Меховая куртка, штаны полотняные, широкие такие. Ботинки, ботинки коричневые и тяжелые. Одно слово — фермер.»
И уже своим:
«Быстро в машину, за автобусом. Если поспешим, возьмем гада. Рацию! Надо передать его приметы всем постам. Хитрая бестия. Как он сообразил, что в «Сьюсан» наш человек?! Сукин сын, еще свистнул в трубку. Даю голову на отсечение — у него где-то поблизости припрятана машина. Автобус — только уловка.»
«Побереги дыхание. Двое от нас уже ушли. Если упустим третьего…»
«Да-да, я знаю.»
Глава 9
Моури выскочил из автобуса, пересел в другой и поехал в обратную сторону. Играть нынче в городе в пятнашки — себе дороже: у преследователей есть его приметы, и весь Джеймек, несомненно, поднят на ноги, так что, подальше от Пертейна.
Он еще раз поменял маршрут и вышел за милю от моста, где зарыл куль с банкнотами. Моури не собирался откапывать деньги, он снова возвращался к пещере. Черт с ними, с гульдами, не пропадут. Наверняка отъевшегося фермера будут искать не только в городе, в любой момент здесь могут объявиться полицейские и тогда ему несдобровать. Самое лучшее, — поскорее исчезнуть и изменить наружность.
Итак, Моури возвращался к пещере.
До опушки леса он добрался без происшествий. Дальше, какое-то время, он шел вдоль обочины, пережидая в зарослях редкие машины. Но вскоре по шоссе хлынул сплошной автомобильный поток, и Моури отчаялся засветло добраться до цели. Вдобавок ко всему, он порядком выдохся — ноги гудели и подкашивались, веки слипались. Он свернул в лес, облюбовал местечко поукромнее и с наслаждением развалился на мягком моховом ложе.
Вулф говорил, что один человек в состоянии парализовать целую армию! Хотелось бы знать, подумал Моури, какую армию парализовал он и кому от этого стало лучше? Скольких драгоценных человеко-часов стоил он врагу — тысяч? Десятков тысяч? Миллионов? Как бы противник использовал силы, которые Джеймс Моури отвлек на себя? Да, именно в ответах на эти вопросы кроется главное — соответствует ли джеймекская «оса» своему назначению.