Нет. Талиан отогнал прочь пораженческие мысли. Такого не будет!
— Снова грустишь? — участливый голос вырвал его из глубоких, тягостных раздумий. — А тут недалеко, шагах в трёхстах от дороги, в овраге идёт битва.
Когда Фариан погиб, Талиан едва смог это пережить. Если бы не мягкая, ненавязчивая забота главного лекаря, так бы и просидел до самых похорон, сжимая ладонь мертвеца. Но древние легенды оказались правдивы: Фариан умер, сжимая в ладони рукоять «Кровопийцы» — и его нэвий продолжил жить в мече, настолько старом, что помнил самого Морнгейла I.
— И что мне с того? — ответил Талиан тихо, глядя на беспокойного духа, зависшего прямо перед ним в воздухе. — Я спешу к сестре в столицу!
— Оу… А мне каза-а-алось, тебе будет интере-е-есно, — произнёс нэвий Фариана как будто со скукой, но синие глаза с чёрной обводкой слишком хитро блестели из-под ресниц, и продолжение не заставило себя ждать: — Ведь на повозке, атакованной разбойниками, белые альсальдские гербы…
— Где?! — вскрикнул Талиан, останавливая лошадь. — Где они?
— Там. — Фариан широко улыбнулся и указал пальцем в лесную чащу. — Я тебя проведу.
Талиан сорвал с пояса позолоченный рог и протрубил команду к атаке, а после, не дожидаясь, когда ближайшие к нему воины спустятся с лошадей и обнажат оружие, первым ломанулся в лес.
Фариан летел впереди, указывая дорогу. Его полупрозрачный силуэт, отливающий малиновым цветом, бесшумно скользил между древесных стволов, но Талиан тем же похвастаться не мог.
Под ногами громко трещали кусты, пружинила прелая хвоя. Он зарывался в неё, как норовистый конь копытами в землю, бежал, перепрыгивая через ямы, ломал у деревьев сухие нижние ветки и никак не мог расслышать из-за всего этого шума звона клинков.
— Ты сказал… триста шагов… — прохрипел Талиан на бегу.
— Ну… может, и больше? — Фариан обернулся и безразлично пожал плечами. — Не вылети с разбега в овраг. Там круто и… довольно скользко.
Твою ж мать! Спасибо, предупредил!
Земля под ногами закончилась внезапно. Талиан оступился и съехал по склону вниз, срывая за собой ворох мелких веток, опавших иголок и листьев. Больно рассадил локоть, но быстро стало не до него — на дне оврага кипела битва.
Немногочисленные защитники жались спинами к крытой повозке. Все как один светловолосые, в забрызганных кровью льняных штанах, рубахах и меховых жилетах. С памятными до боли кожаными ремешками на лбу и височными серьгами.
Разбойников — ободранных и вооружённых чем придётся — было больше. В разы. А ещё им помогал отменный лучник: закрепившись наверху, у кромки леса, он на глазах у Талиана застрелил троих. Достать его там — без шансов! Но…
Зато Талиан мог оттянуть внимание на себя.
Обнажив клинок, он ринулся в бой. Двоих зарубил в спину. Ещё одного — на развороте. Со следующим пришлось повозиться. Высокий и грузный, будто не человек вовсе, а дитя горных великанов, тот умело орудовал копьём и держал дистанцию. Талиан дёрнулся в одну сторону, в другую. Всё бестолку!
Защитников методично вырезали по одному, а он никак не мог подобраться к великану на расстояние удара. Если только…
Стиснув в пальцах болтавшийся на груди треугольник, Талиан отошёл на шаг и бессловесно воззвал к магии. К тем, кто мог и захотел бы ему помочь. И в следующую минуту его мир раздвоился.
Он будто с высоты увидел повозку, поредевшее кольцо защитников, окружившую их разбойничью шайку и себя самого. Почувствовал упругие струи воздуха под крыльями, его надёжность и прохладу. В горле с рокотом родился победный клич, и над головами сражающихся раздалось яростное: «Кар-р-р».
— Его! — пробормотал Талиан, указывая пальцем на великана.
И мир раздвоился ещё раз, ещё и ещё. С деревьев поднялась стая ворон, звон клинков заглушило карканье и хлопанье крыльев. Великан взревел, замахал руками, пытаясь отбиться от острых клювов и когтей, и вдруг как ринется на него: не глядя, не разбирая дороги.