Въ плѣнъ текинцевъ мужчинъ было взято весьма мало; женщинъ же и дѣтей взято до 4000. Они размѣщены были въ прилегавшихъ къ крѣпости калахъ. "Красный Крестъ" тотчасъ же принялъ на себя заботу объ этихъ несчастныхъ: онъ снабдилъ ихъ продовольствіемъ, обувью, одеждою и другими предметами первѣйшей необходимости.
Комендантомъ крѣпости, на первое время, назначенъ былъ командиръ сводной кавалерійской бригады полковникъ Арцишевскій; онъ прежде всего, занялся приведеніемъ въ извѣстность взятаго у непріятеля оружія, фуража и другой военной добычи. Но главною его заботою была дезинфенція крѣпости. Немедленно убраны были тѣла убитыхъ и нечистоты, образовавшіяся отъ продолжительнаго скопленія на одномъ мѣстѣ значительнаго числа людей и животныхъ.
VІІІ
Ночь въ крѣпости послѣ штурма. — Баранта. — Побѣдители кушаютъ. — Утро 13-го января. Освобожденные плѣнники-Персы. — Движеніе малыхъ отрядовъ въ пески и къ Асхабату. — Раздача крестовъ. — Отъѣздъ Скобелева въ передовыя отрядъ. — Текинскія племена изъявляютъ покорность. — Грамоты Скобелева
Утомленныя дневнымъ боемъ и преслѣдованіемъ по пескамъ, войска къ. вечеру вернулись на тѣ самыя позиціи, гдѣ еще такъ недавно шла ожесточенная борьба. Возвращаясь изъ преслѣдованія, генералъ Скобелевъ приказалъ обратить особенное вниманіе на холмъ Геокъ-Тепе и немедленно же приступить къ укрѣпленію этого мѣста, которое должно было составить цитадель для прочнаго удержанія за собой крѣпости. Гарнизономъ па этомъ холмѣ было оставлено шесть ротъ пѣхоты, двѣ мортиры, ра четырехъ-фунтовыхъ и два горныхъ орудія.
Странный видъ представляла крѣпость послѣ штурма. Извилистые проходы между кибитками, входы въ землянки, валы и внутреній ровъ усѣяны были трупами, умирающими ранеными. Небольшая кала, расположенная саженяхъ во ста отъ холма, была биткомъ набита женщинами и дѣтьми и изъ ихъ утомленной груди уже временами только вырывались сиплые вопли и стоны. Во мракѣ ночи, смѣнившей день штурма, изрѣдка вспыхивали огоньки и раздавались сухіе ружейные выстрѣлы, то на аванпостахъ, то на стѣнѣ, то между кибитками, въ которыхъ успѣли скрыться, во время дневнаго боя, текинцы. Нѣкоторые, пользуясь наступившею темнотою, старались пробраться въ пески черезъ выходы.
А, неѣвшіе цѣлый день, побѣдители, не обращая вниманія на эту стрѣльбу, массами тащили муку, курдючье сало, масло и крупу; другіе гнали и тянули на веревкѣ телятъ и барановъ, несли куръ и все, что можно было ѣсть.
Не смотря на утомленіе, солдаты толпились вокругъ костровъ, натащивъ изъ кибитокъ сковородъ, желѣзныхъ листовъ, "кунгановъ" и прочей утвари и все это пекло, жарило и варило… Тутъ приготовлялисъ и лепешки, и галушки, и плоскіе хлѣбы, жаркое въ разомъ видѣ и изъ разнаго мяса; при атомъ вырѣзались отборнѣйшіе куски, а остальное бросалось въ сторону.
Надъ холмомъ и лагеремъ, гдѣ еще такъ недавно раздавались выстрѣлы и носились облава пороховаго дыма, теперь стоялъ дымъ отъ костровъ, чадъ кипящаго сала; ворчала на сковородахъ баранина и слышался веселый говоръ, прерываемый взрывомъ веселаго хохота. Особенно причудливый видъ представлялъ холмъ, озаряемый колеблющимся пламенемъ костровъ. По стѣнамъ стояла рѣдкая цѣпь часовыхъ. У воротъ караулы. По временамъ, внутренность крѣпости пересѣкали, по разнымъ направленіямъ, казачьи разъѣзды и пѣхотные патрули…
Вдругъ вспыхиваетъ гдѣ нибудь большое пламя и снопъ искръ, какъ фейерверкъ, озаряетъ ночной мракъ; это пылаютъ кибитки, подожженыя какимъ нибудь забулдыгой… На пожаръ ѣдетъ патруль.
— Что это вы, подлецы, тутъ зажгли? кричитъ старшій. — Вы всѣ кибитки хотите спалить, что ли? Мало вамъ, дуракамъ, что вамъ позволили все брать тутъ; нѣтъ, надо еще жечь! Потушить сейчасъ! Ну!., ты чего стоишь? бери лопату и засыпай…
И начинается тушеніе пожара…
Около одного изъ костровъ, на холмѣ сидитъ человѣкъ пять солдатъ. Огонь горитъ въ ямкѣ; тутъ же прилажено два тагана и молодой солдатикъ въ текинскомъ халатѣ, который онъ неизвѣстно зачѣмъ надѣлъ, и съ лицомъ, выпачканнымъ жиромъ и глиной, хлопанетъ около большаго чугуннаго котла и сковороды. Въ котлѣ кипятъ отборнѣйшія части молочнаго теленка и нѣжнѣйшія части куръ, а на сковородѣ поджариваются "самыя лучшія" лепешки… Всѣ ѣдятъ уже не въ первый разъ и по атому выраженіе лицъ нѣсколько серьезное и спокойное. ѣда сопровождается бесѣдою.
— И красивыя, братцы, бабы у текинцевъ, только горя имъ теперь много…
— Пропади онѣ совсѣмъ-бабы! говоритъ унтеръ-офицеръ, баловство одно… Теперь, сказываютъ, опять въ степу пойдемъ…