Отношения мои к князю Воронцову, как выше сказано, были далеко не близкие и не те, которых я удостоился впоследствии. Меня крайне тяготила штабная обстановка и все присущие тому разнообразному обществу отношения, которые существовали при Главной квартире. Я решился просить князя прикомандировать меня на все время экспедиции во фрунт, к одному из батальонов отряда, назначенных в авангард. Князь Воронцов уважил мою просьбу, и я был откомандирован к 1-му батальону Литовского егерского полка (5-го корпуса). Батальон этот при каком-то несчастном деле, в польскую кампанию 30-го года, потерял свои знамена, и князю Воронцову Государем было предписано при первой возможности дать ему случай отличия и возвращения знамени. Батальон, вследствие этого, и был назначен передовым в авангарде, при движении в Дарго. Я был, как понятно, крайне восхищен своим назначением и возбужден до крайности мыслью об отличии. 5-го числа собравшиеся товарищи в моей палатке провели по обыкновению вечер за дружеской беседой, с песнями и ужином. Во всем отряде гремела музыка, слышались песни, все радовались предстоящему делу. Я не забуду, как в этот вечер товарищ наш Мельников, отличным своим голосом возбуждая нас старыми студенческими песнями, вдруг остановился, задумался и рассказал нам о страданиях и смерти Куринского же полка юнкера, князя Голицына, которой он был свидетелем. В предшествующем году, во время экспедиции в Чечне, в Гойтинском лесу Голицын был ранен пулею в живот, и из раны вышел сальник, который при несвоевременной операции, был причиною смерти Голицына после страшных страданий. Павлуша (Мельников), как все его звали, говорил: «Пускай бы, куда хотят, только не в живот; а кто знает: может быть, именно туда и попадут». Лонгинов, всегда веселый, также нас поразил своей угрюмостью, как будто предчувствуя свой близкий конец. На это в то время никто не обратил внимания и за первым стаканом вина и с первою хоровою песнью все было забыто. Но это обстоятельство врезалось в моей памяти после скорой потери этих двух университетских товарищей и друзей моих.
Глава V
Со светом 6 июля войска, по составленной диспозиции, бодро и стройно выступили в поход[292]. Проходя мимо нового укрепления в Гогатле, мы простились с добрым Бельгардом и оставленным на этом пункте гарнизоном и постепенно поднимались по безлесным высотам этой местности до перевала Регель, откуда начали спускаться в долину Аксая. Пройдя 14 верст, перед самым входом в лес, на довольно обширной поляне, авангард остановился и отряд начал стягиваться. Впереди всех был Литовский егерский батальон, к которому я был прикомандирован; им командовал майор Степанов (убитый при штурме Дарго), а первой Карабинерной ротой, в которой я состоял, — капитан Макаров[293]. Покуда авангард делал двухчасовой привал, лежа на траве, к нам подъезжали многие из штабных (в том числе сотник Едлинский), которые приняли, без определенного назначения, участие в деле авангарда. День был жаркий; около часу пополудни ударили подъем и мы тронулись; впереди кавказские офицеры, по принятому обычаю, были верхом, что вообще в Кавказской войне, в пехоте, было причиною большой убыли офицеров. Войдя в лес и пройдя незначительное пространство, мы встретили первый неприятельский завал. Несколько выстрелов картечью из горных орудий, находящихся при авангарде, очистили это первое препятствие. При происходившей перестрелке мы имели несколько раненых, и между прочими убит пулею генерального штаба полковник Левисон 5-го корпуса.
292
Авангард под начальством генерал-майора Белявского: 1-й батальон Литовского егерского полка, 2-й батальон егерского князя Чернышева полка, 4 орудия горной № 4 батареи, рота 5-го саперного батальона и сотня Кавказского казачьего линейного полка.
Правая обходная колонна (составлявшая в лесу правую цепь) под начальством командующего батальонами Куринского полка, полковника, барона Меллер-Закомельского: 6 рот этого полка, взвод Кавказского стрелкового батальона. 2-я дружина грузинской пешей милиции.
Левая обходная колонна (потом левая цепь) под начальством полковника Козловского: 1-й батальон Люблинского егерского полка, 1-й батальон Кабардинского полка, взвод Кавказского стрелкового батальона, 1-я дружина грузинской пешей милиции.
Главные силы под командой генерала Клугенау: все вьюки и тяжести отряда, 3 роты 5-го саперного батальона, 2 роты кавказского стрелкового батальона, 3-й и 4-й батальоны Навагинского пехотного полка, 3-й батальон Люблинского егерского полка, 2 орудия легкой № 7 батареи 2-й артиллерийской бригады, 6 орудий горных № 1-й, 3-й и 4-й батарей.
Арьергардом под командой генерал-майора Лабынцева: 2-й батальон Замостского егерского полка, 3-й батальон Апшеронского пехотного полка, 4 орудия горной № 3 батареи. Казаки линейных полков: Гребенского, Моздокского и Кубанского. Конные милиции: грузинская, осетинская, кабардинская, дагорская и эрнеминская, следовавшая с авангардом, должны были под начальством генерал-майора Безобразова, занять место влево от отряда с той целью, чтобы если местность будет благоприятствовать, воспользоваться ею для быстрого преследование неприятеля.
Всего при наступлении на Дарго находилось: 10½ батальонов, 4 роты саперов, 3 роты стрелков, 2 дружины грузинской пешей милиции, 4 сотни казаков, 9 сотен конной милиции, 2 легких орудия, 14 горных орудий.
Всего было в строю пехоты (со включением пешей милиции) 7490 и конницы 1218 человек и 342 артиллериста.
293
Впоследствии служивший в Кубанском егерском полку на Кавказе. Я встретился с Макаровым в Киеве, бывши генерал-губернатором, с особенным чувством удовольствия видеть старого начальника.