Князь А. И. Барятинский. Литография.
29 июля, среда.
С каждым нашим шагом в глубь Аварии разные горские общества друг за другом отпадали от своего имама и с видимой охотой присылали своих представителей для принесения покорности русскому Государю. Казалось, что роль Шамиля сыграна в Дагестане, что настал конец его владычеству и ему ничего не оставалось, как покориться или бежать за пределы Кавказа, в Турцию или Персию. Но покориться он, видимо, не хотел, и об отступлении его у нас ходило несколько слухов. По одним, он бежал за пределы Кавказа, а по другим, позднейшим и наиболее достоверным, отступил к Гунибдагу, привез туда свое семейство и теперь ведет деятельную работу по обороне своего местопребывания. Население уже стало выражать ему свои враждебные чувства. Когда он проезжал через куядинское общество, жители встретили его с оружием в руках, побили его стражу, отняли тридцать две лошади, одну меру серебра и много другого имущества. Часть приближенных Шамиля, напуганная такою неожиданною встречею, разбежалась в леса, и лишь немногие проследовали с ним к Гунибу. На своем пути он пытался еще со своею шайкою нападать и грабить аулы. Так, вчера вечером к нам на бивак прибежали лазутчики и рассказали барону Врангелю, что Шамиль напал на Хунзах, разоряет аул и берет все, что попало. Врангель назначил генералу-майору Ракусу с летучим отрядом идти к Хунзаху и, буде возможно, «поймать» Шамиля. В состав летучего отряда вошли 18-й стрелковый батальон, наш сводный и 2-й Дагестанского полка.
Шамиль. Литография. 1859.
На рассвете мы выступили с бивака и, как говорили солдаты, идем «ловить» Шамиля. С горы спустились той же дорогой, по которой шли и вчера. Не доходя аула Ахатлю, повернули вправо и пошли по долине; миновали аул Лабада, с опрятными, хорошими саклями; здесь, у аула, было небольшое озеро с чистой, прозрачной водой и с водопадом высотою около 2 сажень. В 2-х верстах за этим озером нас остановили у небольшой речки, на берегу которой росла по пояс трава. Лошадей сейчас же пустили пастись, а мы залегли в этой траве и тем хоть сколько-нибудь укрылись от немилосердно палящих лучей солнца. Некоторые офицеры соблазнились речкой и пошли купаться, а я, размочив в воде несколько сухарей, закусил ими. Заиграли «по возам», и мы тронулись. К полудню показался Хунзах. Представьте себе аул, самый обыкновенный, разве немножко побольше, притом состоящий исключительно из развалин, между которыми кое-где виднелись уцелевшие сакли, — это столица аварского ханства. В числе пострадавших зданий были замки аварского хана и знаменитого Хаджи-Мурата. Семейство последнего живет и поныне в Хунзахе, занимаясь хлебопашеством. Жители походили на нищих — оборванные, несчастные; женщины, по обыкновению, прятались от нас, а дети, совершенно нагие, бегали кругом саклей и выглядывали из-за углов. К северу от аула нам показали место, где до 1843 года была наша крепость, от которой теперь остались еле заметные следы в виде небольших окопов. Там же виднелись огромнейшие памятники умершим старшинам и лежали груды камней. Хунзахцы встретили нас очень радушно, выражая неподдельную радость по поводу нашего прибытия, так как этим спасались кое-какие остатки от грабительства Шамиля, который только что убрался отсюда, узнав о нашем приближении. По краям дороги обращали особенное внимание огромные плиты, на плоской стороне которых было высечено бесчисленное множество ружей, кинжалов, голов и ног человеческих, а на одной из них даже была вырезана медаль. Сзади памятников воткнуты были в землю шесты, вышиною от 4-х до 5-ти сажень, наверху которых висело множество белых и красных тряпок наподобие флагов. От одного из жителей мы узнали, что здесь похоронены наибы, убитые русскими в салатавском походе[358] 1857 года близ Дылыма. При этом он объяснил, что флаги из тряпок означают могилы джигитов, а изображения на плитах указывают, сколько каждый из них убил «урусов» и какое приобрел от убитых оружие. Потом я увидел еще множество таких же памятников, разбросанных в разных местах аула. Пройдя аул и овраг, лежащий за ним, мы стали подыматься на каменистую гору. Дорога была отвратительная; всюду валялись огромные камни, как будто нарочно сброшенные с вершины рукой гиганта, чтобы загромоздить путь. Уже и солнце зашло и луна показалась на горизонте, а авангард наш и не думает останавливаться. Дойдя до разоренной сторожевой башни, мы стали спускаться вниз к речке Аварское Койсу. Но что это была за дорога! С одной стороны высочайшие скалы, а с другой — такой обрыв, что посмотреть страшно; в некоторых местах она до того суживалась, что насилу мог пройти вьюк; местами же обращалась в настоящую каменную лестницу со ступенями. Для вьюков это было мучение; они через каждые 5 минут останавливались, а за ними и мы, что очень утомляло людей. Наш авангард давно уже был внизу и при лунном свете ясно различал разбитые палатки. Но что это? Там послышался крик «ура», потом поднялся страшный шум, суматоха. Мы подумали, что на лагерь напали мюриды, но странно — огни горят спокойно. Что такое? Так и не узнали. Тронулись дальше. Идем, идем, без конца идем; вот уже и рассвело, а мы все идем и идем.
358
После окончания Крымской войны Россия перешла к наступательным действиям на Кавказе. Наместник Кавказа Барятинский поставил войскам задачу продвинуться в Салатавию. В июне 1857 там было построено передовое укрепление Буртунай. К концу 1857 войска генерала Орбелиани полностью вытеснили Шамиля из Салатавии. Поход 1857 создал условия для продвижения в центр Дагестана и успешного завершения войны на Восточном Кавказе.