Строки эти подтверждали то, что можно было заранее предвидеть, что Филипсон не сойдется с князем Барятинским. Впрочем, и сам фельдмаршал смотрел на него только как на временного заместителя должности начальника главного штаба, пока предназначенный на эту должность генерал-майор Карцев, приехавший в Тифлис в ноябре 1860 года, объезжал разные части Кавказа для предварительного ознакомления с краем и с общим положением дел. При объезде Закубанья Карцев имел случай участвовать в зимней экспедиции и даже командовал временно одним из действующих отрядов. В начале марта прибыл он в Тифлис.
Еще в ноябре 1860 года, как уже было мною упомянуто, в Петербурге решено было весною 1861 года вывести с Кавказа 18-ю пехотную дивизию в кадровом составе, обратив излишнее против этого состава число нижних чинов дивизии на пополнение остающихся на Кавказе полков. Резервную же Кавказскую дивизию полагалось оставить в крае до начала 1862 года, но с тем, чтобы батальоны были расположены в таких пунктах, где они могли бы заняться обучением рекрут будущего набора (о котором, однако же, еще не было и речи).
Князь Барятинский, получив в начале декабря собственноручное письмо Государя с выражением положительного повеления в означенном смысле, был, конечно, очень недоволен таким распоряжением, расстроившим план военных действий на 1861 год. Но Высочайшая воля была выражена так положительно, что фельдмаршал немедленно же вызвал в Тифлис генерал-адъютанта графа Евдокимова (командовавшего войсками как правого, так и левого крыла Кубанской и Терской областей) для совещания с ним о тех изменениях, которые придется сделать в предположениях вследствие предписанного уменьшения войск. Тогда полки 18-й дивизии расположены были частью в Дагестане, частью в Терской области; с выступлением их оказывалось необходимым занять их места другими войсками из числа предназначавшихся для военных действий за Кубанью. По поручению фельдмаршала генерал Филипсон в письме ко мне от 18 декабря изложил весьма дельно все невыгоды такого перемещения войск. Письмо это, переданное мною генералу Сухозанету, было доложено им Государю, с приложением замечаний военного министра, в которых между прочим высказывалась забота не только о необходимости сокращения расходов, но и об усилении наших военных средств на западной границе, где, по его мнению, предстояло в близком будущем «разрешение современных громадной важности жизненных вопросов государства». В заключении своем генерал Сухозанет настаивал, чтобы фельдмаршал «неукоснительно руководствовался Высочайше данным ему указанием». По поводу этих-то замечаний военного министра я счел своим долгом представить упомянутую мною в своем месте справку о том, действительно ли последуют сбережения в расходах от предположенного перемещения 18-й пехотной дивизии во внутренние губернии. В справке этой наглядно выказывалось, что расходы не только не уменьшатся, но даже увеличатся, а в случае внешней войны дивизия, выступив с Кавказа в кадровом составе, все-таки принесет мало пользы. На записке генерала Сухозанета Государь положил такую резолюцию: «Я же, со своей стороны, не столько ввиду пользы для Кавказа, сколько ввиду политических обстоятельств в Турции[359], признаю оставление 18-й дивизии до осени в распоряжении князя Барятинского необходимым; ибо вполне разделяю мнение Франкини[360] о пользе действий наших в Малой Азии и случае войны или падения турецкого владычества в Европе».
Резолюция эта, положенная в первый день нового 1861 года, любопытна во многих отношениях; в ней высказывается тогдашний взгляд на политическое положение Европы и в особенности Турции. По отношению же собственно к Кавказу резолюция эта окончательно решила спорный вопрос согласно желанию князя Барятинского и к полному его удовольствию.
359
Строки эти подчеркнуты в подлинной резолюции.
В конце 1850-х на Балканах (в Герцеговине, Боснии, Болгарии) развернулось национально-освободительное движение славянских народов; в России возникли общественные организации, поддерживавшие это движение — славянские комитеты. В частности, в 1860 с новой силой вспыхнуло восстание в Герцеговине. В том же году сербское правительство выступило с программой создания Великой Сербии, включавшей большинство югославянских земель.