В Дербенте с удовольствием взглянул я на развалины одной башни, где 24 года тому назад устроена была бреш-батарея, которою командовал я, будучи артиллерии капитаном. В положении моем не мог я быть равнодушным к воспоминанию, и если бы не хотел признаться, никто не поверит, чтобы не льстило оно честолюбию. <…>
Я получил Высочайший рескрипт и приказание приехать в Лайбах[33]. Начальник Главного штаба сообщил мне, чтобы я поспешил приехать. Были слухи, что я назначен Главнокомандующим идущей в Италию армии, и прежде отъезда моего из Петербурга получены некоторые иностранные газеты, в коих о том упоминаемо было. <…>
В первых числах сентября я отправился обратно в Грузию, чего многие не ожидали.
Прибыв в Екатеринодар, занялся я рассмотрением состояния войска Черноморского, и оно, как в отношении военном, равно и по части хозяйства, в совершеннейшем расстройстве.
Тут узнал я о подробностях сражения с закубанцами, которые, в числе до полутора тысяч лучших, под предводительством известнейших из разбойников, сделали нападение на земли черноморцев, с намерением разорить их селения. Приличные распоряжения, смелость в предприятии генерала Власова 3-го и чрезвычайно темная ночь, скрывшая малые его силы, приуготовили гибель разбойников. Следуя за ними с тылу, отрядив небольшую часть казаков, которая вела с ними перестрелку спереди в то время, как в окружности повсюду зажженные маяки и пушечные сигнальные выстрелы привели закубанцев в замешательство, он успел отрезать дорогу к отступлению, и когда они, не подозревая о его присутствии, думали безопасно возвратиться, встретил он их картечными выстрелами и ружейным огнем расположенных в камышах казаков. Почитая себя отовсюду окруженными, искали они спасения в бегстве; часть одна, случайно направившаяся по сухому месту, могла, хотя с потерею, удалиться, но главные их силы, обманутые темнотою, попали на обширный и глубокий залив из реки Кубани и, сильно преследуемые казаками, потонули в оном, и не спасся ни один человек. Казаки вытащили в последующие дни с лишком шестьсот лошадей и более нежели таковое число богатого оружия.
Закубанцы, приезжавшие для вымена пленных, признавались, что в сем случае лишились они храбрейших из своих вожатых и разбойников и что вообще потеря их простирается свыше тысячи человек.
Черноморские казаки никогда не имели подобного успеха против закубанцев и, как узнал я от генерала Власова, что если бы не ночь препятствовала им видеть силы их, конечно, не смели бы они вступить с ними в дело. И при сем неожиданно счастливом происшествии страх, внушенный прежде закубанцами, наводил на них робость.
В Черномории нашел я переселяемые из Малороссии семейства в ужаснейшей бедности. Войско без всяких средств вспомоществовать им, по истощению своих доходов. В одно время выслано их из Малороссии вдвое большее число, нежели распоряжено было правительством. На прежних жилищах своих продавали они имущество за бесценок, ограблены были земской полиции чиновниками, отправлены в путь в самое позднее осеннее время, и многие весьма лишившись в дороге скота своего, без средств идти далее, остались зимовать по разным губерниям, выпрашивая для существования милостыню.
В такой нищете нашел я их разбросанных по дороге, возвращаясь из Петербурга. Сии несчастные должны умножить силу войска Черноморского противу многочисленного, угрожающего ему, неприятеля. Правительства же распоряжения были и полезны и благоразумны.
Прибыв в Георгиевск, узнал я, что кабардинцы производили на линии грабежи и разбои, которые с некоторого времени весьма умножились; что все, имевшие на равнине селения, удалились к горам, где почитали себя в безопасности и, в случае движения войск наших, могли сыскать близкое убежище; что в тайных сношениях были с закубанцами, приглашая сих к содействию в нападениях на линию. Генерал-майору Сталю 2-му приказал я назначить тысячу человек пехоты, четыре орудия артиллерии и триста человек казаков, и отряд сей поручил подполковнику артиллерии Коцареву, офицеру расторопному и деятельному, приказав ему с 1 января вступить в Кабарду и стараться наносить возможный вред хищникам.
33
В связи с революционным движением в Италии и Испании осенью 1820 европейские монархи собрались на конгресс Священного союза в Троппау. В начале 1821 заседания конгресса были перенесены в Лейбах (ныне Любляна). На конгрессе было принято решение послать в Пьемонт (Северная Италия) для подавления революции союзные войска. Они вступили в Пьемонт 10 апреля 1821. Предполагалось, что должность главнокомандующего этим корпусом займет Ермолов. Однако по ряду причин это назначение не состоялось и Ермолов в начале сентября 1821 вернулся в Тифлис.