С водворением нашим в долине Белой, где теперь Даховская станица, предвиделась длинная мирная стоянка, без особых кровавых представлений и с одним вечным проведением дорог и ограждением станиц и постов. Страшная скука от отсутствия умственной деятельности съедала меня. Я попросил Геймана доложить графу Евдокимову, не позволит ли он мне воспользоваться некоторыми материалами из Ставропольского штаба, чтобы составить описание всего пространства между Кубанью и Белой, которое теперь бесповоротно и сполна входило в состав России. Н. Н. Забудский поддержал меня, и граф дал согласие. Мало того: ему, видимо, понравилось, что я не хочу быть праздным и, получив одобрительный отзыв в чисто служебном отношении, он приказал представить меня к чину, хотя вся моя служба на Кавказе продолжалась еще не более четырех месяцев. Пользуясь разрешением получить из штаба разные бумаги, я отправился на несколько дней в Ставрополь и тут опять был очень любезно принят Н. Н. Забудским и другими бывшими товарищами по Генеральному штабу. При возвращении в Дахо, благодаря прекрасной погоде, я впервые наслаждался великолепным видом Кавказа между Эльбрусом и Оштеном, то есть между истоками Кубани и Белой; до того времени я был знаком лишь с отдельными частями этого грандиозного пейзажа. Приехавший одновременно со мною в отряд майор нашего полка Трузсон, перешедший к нам из гвардии, был просто в восторге, когда с гребня Даховских высот перед ним раскрылась картина «диких красот» страны по верховьям Белой. Мадам де Сталь когда-то говорила, что человек не жил полной жизнью, если не наслаждался горной природой: я готов с нею согласиться и думаю, если А. Гумбольдт умел привлекать умы к изучению естествознания, то это потому, что в молодости, двадцатилетним юношею, видел Пиренеи и Тенерифский пик, высокие вулканы Мексики и Анды Южной Америки. Я сам теперь, уже человеком пожилым, испытываю то же влияние горной природы и притом, так сказать, постоянно и правильно. Когда с моего балкона виднеется совершенно ясно Монблан, особенно освещенный розовыми лучами заходящего солнца, я чувствую себя лучше настроенным, чем в обыкновенное время, когда перед глазами стелется только озеро и соседние ему прибрежья, тоже впрочем очень красивые. Отчего это так?.. Не будем спрашивать у психологов и эстетиков, которые нагородят три короба метафизического вздора; но останемся в уверенности, что когда-нибудь, лет через пятьсот, какой-нибудь математик-физиолог, наследник Гумбольдта и Фехнера, выразит нам зависимость между конфигурацией и освещением пейзажа и влиянием горного воздуха на легкие, с одной стороны, и деятельностью частиц мозга, с другой, более или менее хорошо подготовленною для интегрирования дифференциальною формулою.