Оставляю, впрочем, военно-литературную сферу в стороне и возвращаюсь к войне на Кавказе. Граф Евдокимов, по просьбе Забудского, разрешил мне, <…> остаться в Ставрополе до конца Святок; но я в последних числах декабря уехал в отряд. Так как 2-й сводно-стрелковый батальон был сформирован из стрелковых рот разных батальонов кавказской резервной дивизии, то я, разумеется, перед отъездом явился к начальнику последней, М. Я. Ольшевскому, и был им очень любезно принят. Старый холостяк этот жил в Ставрополе настоящим холостяком, отчасти даже эпикурейцем, по крайней мере в том смысле, что любил хорошо, со вкусом пообедать. О дивизии своей он очень заботился и привел ее в очень хорошее состояние, тогда как прежде она была знаменита тем, что в ней требовалось содержание от казны на мертвых людей, совершались засекания солдат на смерть, причем во время истязания их держали на весу и т. п. Мелетий Яковлевич был не совсем доволен, что батальоны его, через отделение от них стрелковых рот, окончательно обратятся в линейные, назначенные для охранения станицы и укреплений на задних линиях; но желая и из этого обстоятельства извлечь пользу для своих подчиненных, он приказал командирам батальонов назначить в стрелковые роты самых лучших офицеров, чтобы награды, которые естественно ожидали действующих на передовых линиях, достались достойнейшим. Мне он передал свои интимные отзывы о будущих моих подчиненных, и я потом удивлялся, как он отлично знал этих молодых офицеров с главными их достоинствами и недостатками, хотя рот у него в дивизии было 80, а субалтерн-офицеров, вероятно, не менее 160. М. Я. Ольшевский последнее время своей жизни провел в Петербурге, и здесь, на досуге, составлял свои «Записки», часть которых уже напечатана, а потому мне и нечего здесь распространяться о его служебной деятельности, всегда очень почтенной; но не могу не вспомнить его холостых обедов, которые доказывали существование в поседелом хозяине живого, юношеского воображения и резко отличали его столовую от несколько скучной графа Евдокимова. Память у него тоже была богатая, и, вероятно, его «Записки» содержат много любопытных данных о бытовой стороне кавказских войск и их деятельности… если, разумеется, соображения особого рода не заставили его ограничиться сферой официальной. Мелетий Яковлевич, подтрунивая над нашей участью в отрядах, жалел, например, что у нас нет в соседстве таких великолепных казачек, как на Тереке, где эти красавицы в свое время были поставлены так, что мужья им ставили в упрек, если у них не было «подручников»… Впрочем, «интересный сюжет» этот едва ли не исчерпан в существующих уже записках и воспоминаниях о Кавказе.